Рецепт идеальной жены

Она сделала так, как он велел, попятилась на костылях и села на стул в другом конце кухни. Ричард, ворча, нагнулся, подобрал осколки и вытер липкую лужицу. Все это он проделал кухонной тряпкой. Нелли не стала говорить ему, что для пола есть специальная тряпка, лежащая под раковиной, и что он испортил хорошую махровую тряпку, которой она моет посуду и протирает стол. Теперь она выбросит ее, чтобы не поранить случайно руку стеклышком.

– Прости. Я такая неуклюжая на этих костылях.

Ричард ничего не ответил и продолжил вытирать пол.

– Ужин готовится в духовке. Тебе сделать коктейль? – добавила она.

Молчание на кухне затянулось; его нарушали только вздохи и ворчание Ричарда да еще звук лившейся из крана воды. Ричард оставил в раковине тряпку и, достав с полки другой бокал, сам приготовил коктейль, не спрашивая у жены, хочет ли она чего-нибудь.

Нелли наблюдала за ним, а он не обращал внимания на беспомощную жену, сидевшую рядом, и в ее груди закипали раздражение, гнев, обида. Ричард игнорировал ее. О, если бы она могла вернуться в тот вечер, когда они познакомились, когда у нее закружилась голова от внимания, которым окружил ее Ричард, от его денег, поразивших ее, жившую с матерью почти в нищете. Если бы она не поддалась тогда его обаянию! Но было уже слишком поздно.

Ричард быстро выпил коктейль и сделал себе еще один. И снова не поинтересовался у Нелли, не хочет ли она чего-нибудь. Наконец он слегка успокоился, ослабил галстук и сел за стол.

– Что на ужин? – спросил он и встряхнул бокал, звякнув кубиками льда.

– Запеканка с тунцом. А еще тушеная морковь и фруктовый салат.

Ричард допил коктейль и кивнул.

– Ладно. Сколько еще у нас времени?

– Минут пятнадцать. – Нелли посмотрела на таймер. – Мне с моей больной ногой трудно делать все быстро, как раньше.

– Что ж, времени хватит. – Ричард встал и направился в гостиную. – Пойдем со мной.

– Куда? – не поняла Нелли. – Зачем? Лучше я посижу тут несколько минут, а потом достану запеканку из духовки.

– Иди за мной, Элеанор. – Его тон пугал. Муж назвал ее полным именем – это была не просьба.

Нелли сунула костыли под мышки и заковыляла за ним.

– В чем дело, Ричард? – спросила она в гостиной.

Сначала он стоял к ней спиной, но когда повернулся, она увидела, что он расстегивал ремень.

– Ложись. – Он показал на зеленую софу; Нелли выбрала ее сама, когда они въезжали в этот дом; цвет напоминал ей о молодой весенней листве.

– Зачем? – с удивлением спросила она.

Внезапно он очутился прямо перед ней, и, хотя инстинкты говорили Нелли «Беги! Спасайся!», она стояла неподвижно – куда она убежит от него на костылях?

– Ложись на софу, Элеанор. И сними их.

– Что снять?

– Трусы, Нелли. Сними их.

Ведь не собирался же он делать то, о чем она подумала? Ей хотелось закричать, у нее бешено колотилось сердце. Но она сделала так, как он велел, проглотив слезы. Разве был у нее выбор? Она поставила в сторону костыли, неуклюже села на край софы, подняла юбку и сняла трусики. Выгадывая лишнюю минуту, аккуратно свернула их и положила на кофейный столик. Она легла и закрыла глаза.

– Открой глаза, – резко сказал Ричард, задирая ей юбку. Одной рукой он грубо раздвигал ей ноги, другой расстегивал ширинку. Галстук он так и не снял. Нелли заметила, что воротник его рубашки был чистым – без пятен от губной помады. Может, поэтому он вернулся с работы в таком скверном настроении.

– Ричард, моя лодыжка! – охнула Нелли, когда он подвинул ее закованную в гипс ногу. Нога не болела, но это был единственный протест, какой Нелли могла себе позволить безнаказанно. Ричард не извинялся и, когда вошел в нее, кажется, совсем не беспокоился о жене – как и о незадернутых шторах. Нелли не была готова его принять, она была сухой, и им обоим было некомфортно. Она закусила губу и отвернулась.

Ричард резко прекратил свои грубые движения и взял жену за подбородок.

– Гляди на меня, Элеанор.

Она подчинилась. Никогда еще Нелли не испытывала такой ненависти к мужу.

Он навалился на нее, пыхтел, корчился, пружины софы стонали от тяжести, а тело Нелли оставалось неподвижным. Она не могла победить в этой битве. Ее руки лежали вдоль туловища, а единственным намеком на бушевавшую внутри ярость были крепко сжатые кулаки. Она уже пожалела, что отправила Элен домой, потому что ужин был бы тогда готов вовремя, Нелли не разбила бы бокал и Ричард не набросился бы на нее.

Она мысленно отстранилась от всего происходящего, от гостиной, лица мужа, запаха виски. Она думала о саде. Ей предстоит прополоть выросшую за последние недели траву. Пожалуй, надо срезать цветы для Мириам. Например, розы – Мириам нравились розы Нелли. Она вспоминала мать, как та пела церковные гимны розам, лилиям и крошечным незабудкам и просила Нелли петь вместе с ней. «Господь дал тебе ангельский голос, Нелли, детка. Никогда не робей и пой, девочка моя». Тело Нелли оставалось бесчувственным. Ей вспомнился один из гимнов, и она мысленно напевала его мелодию, пока Ричард продолжал пыхтеть над ней.