Рецепты сладкой мести

Дора, стоит отметить, ревела только в раннем детстве, но подобная формулировка и закрепилась с той поры. Ника злилась на свою всегдашнюю уступчивость, но еще больше она не выносила, когда ее упрашивали, уговаривали, умоляли! Ей было проще согласиться приготовить, отвезти, привезти, помыть посуду, сбегать в магазин, в случаях с чем-то более серьезным питать надежду, что все как-то устаканится, само собой сойдет на нет. И надо отметить, что подобная метода не раз себя оправдывала с Дорой. Та зачастую теряла энтузиазм, распылив его на этапе созревания идеи. А Ника же, наоборот, старалась воплотить все, что задумала, и шагала до конца.

С одной стороны, Вероника завидовала стенобитному упорству Доры. С другой — прекрасно понимала: идею, безусловно, трудно генерировать, но и воплотить ее не просто. Если бы после восьмого класса Дора не уехала вместе с родителями на ПМЖ в Израиль, то сейчас из подружек получился бы великолепный бизнес-тандем и у Вероники было бы уже свое кафе с директрисой Дорой во главе. Подруга, как и Вероника, живо интересовалась кулинарией, но здраво относила себя скорее к тонким знатокам — потребителям-едокам, чем к непосредственно творцам десертов. Обычно их роли на кухне распределялись так: Ника трудится над очередной кондитерской задумкой, болтающая Дора оказывает ей моральную поддержку и своевременно доносит советы от своей бабушки, волшебницы тортов и прочей выпечки. И разумеется, является первым дегустатором и добрым, но идейно трезвым критиком.

В общем, свои недостатки Ника прекрасно понимала, но, как и многие, не могла их побороть. Ей было проще согласиться, чем проявить ослиное упрямство. А запросто и коротко послать капитана Окунева заодно с ФСБ не позволяло воспитание.

Было ли ей страшно ввязываться в странную историю?

Нет, пожалуй. Волнение присутствовало, но чтоб паниковать, переживать… Такого не было.

Наверное, на удивительное спокойствие Вероники оказала влияние твердая уверенность Окунева: «Мы тебя подстрахуем, Ника, ничего не бойся». И мягкое внушение Котова: «Веди себя естественно, никого из себя не изображай и не придумывай пустого. Для Даши ты девушка, решившая сменить столичную обстановку по личным причинам, о которых, естественно, докладывать никому не обязана. Чем меньше лжи, Вероника, тем проще. Не запутаешься…»

Удобная позиция. Если бы не некая тетя Клара, Веронику вообще провели бы в этом деле, так сказать, по коридору. Показали б Дарье Яковлевне, трудоустроили в кондитерскую и сразу усадили на больничный. Все. Последующие мероприятия легли бы на плечи Котова, капитана Окунева и массового десанта господ из ФСБ. Майор Красильников, как было сказано, получил широчайшие полномочия и карт-бланш.

«Мечтать не мог, — пошутил вор Котов, — что когда-то доведется так работать: Костя спонсирует, контора прикрывает. И все просят обращаться по любому пустяку».

Ника, конечно, догадывалась, что вор делает хорошую мину при плохой игре, пытается выжать из лимона лимонад, но…

Она вообще не могла понять, как к нему относиться! Игнат повинен в смерти Светы. Пусть даже не хотел этого, защищался, но все-таки виновен. Ника поверила, что Котов ударил Светлану, защищаясь, один раз, автоматически. Подвыпившая соседка тогда наверняка подумала, что это ее муж-сантехник вскрыл квартиру Вероники и явился для разборок. Светлана выскочила из светлой кухни в темную прихожую, не разглядела, кто пришел, и набросилась с кухонным тесаком.

Котова можно понять. Но простить…

Пусть его Бог прощает. Или суд.

Уже возвращаясь к себе домой на той же машине, что привезла ее в гости, Ника поняла, почему Окунев не предупредил ее о встрече с Котовым. Капитан все сделал правильно. Знай она заранее, кого увидит, то по дороге перенервничала бы и культивировала в себе такую злость, что разговаривать с ней было бы бесполезно, она б оглохла напрочь.

Но от неожиданности растерялась, и слабо концентрированная ярость вышла из нее тихим сипом, как воздух из проколотого тоненькой иголкой шарика. Ника предполагала, что будет задыхаться от ненависти при встрече с человеком, принесшим в ее жизнь столько гадостей… но ярость обернулась пшиком, разбилась о непритворное сочувствие вора. Он явно сам не ожидал, что их знакомство получит столь непредсказуемое развитие.

Вор пытался, и Окунев это подтвердил, сделать все возможное, чтобы исключить Веронику из мероприятий. Как смог и как сумел, обезопасил ее от тети Клары. Которую, кстати сказать, Вероника загодя вообразила себе ловким монстром в юбке. (Не зря же Котов ее так остерегался.)

Действительность опять преподнесла сюрприз. Во-первых, юбки не было. Монстр оказался добродушной тетенькой пенсионного возраста в мягких черных брючках и полосатом джемпере. Волосы тетя Клара скалывала заколками над ушами и собирала в крохотный пушистый пучок на затылке. А во-вторых, подобрала для Вероники съемную квартиру с такой роскошной обстановкой, панорамными окнами и видом на приятный сквер, что Ника даже смутилась: она сама, наверное, поскромничала бы. Даже учитывая двойное спонсорство.