Рецессия капитализма — скрытые причины. Realeconomik

Люди, формировавшие лицо нового строя, и не считали нужным лицемерить, прикрывая примитивную корысть как двигатель их версии капитализма какой-либо более сложной формой мотивации, в которой нашлось бы место общественному благу. Последнее они сводили к простой сумме личных благосостояний и называли это представлением, якобы нормальным для «цивилизованного» общества. Умение «крутиться», «зарабатывать деньги» (читай – улавливать и направлять в свою сторону денежные потоки) фактически провозглашалось высшим человеческим талантом, а бедность, даже относительная, – результатом и признаком личной никчемности. И хотя не все решались, следуя известному примеру, посылать в соответствующее место «всех, у кого нет миллиарда», сходные чувства не просто выражались открыто и публично, но и выдавались за своего рода моральный принцип рыночной экономики. Во всяком случае, тезис о том, что нравственный долг каждого перед обществом – обеспечить как можно более высокий уровень потребления себе и своей семье (и пошли все…), находил в российской элите более чем благоприятный отклик.

4.2. После «реального социализма»: совместный проект элит

Возвращаясь к теме генезиса модели капитализма, закрепившейся в современной России, хочу еще раз подчеркнуть, что ее характеристики – это вообще отдельный и чрезвычайно сложный предмет. Учитывая противоречивость, многоплановость и взаимную переплетенность разных типов отношений, каким-то не всегда объяснимым образом сосуществующих в одной системе, дать более или менее цельную картину функционирования этой системы в нескольких предложениях просто невозможно. В меру своего опыта я попытался обрисовать логику и особенности существующих сегодня в нашей стране экономических отношений в уже названных выше работах, хотя и понимаю, что за последние пять-семь лет здесь произошли некоторые изменения, которые стоило бы проанализировать и оценить. Однако это действительно очень сложный, изменчивый материал для серьезного анализа, не говоря уже о том, что многие вещи в практике этих отношений скрыты от постороннего взгляда и станут известны не скоро, а возможно и никогда. Поэтому подробно рассуждать на эту тему здесь и сейчас, неизбежно скатываясь к голословным утверждениям и журналистским штампам, будет некорректно, да и нецелесообразно.

В контексте же того, о чем я веду речь в этой книге, хотелось бы сказать еще об одном аспекте. Как было отмечено в предыдущем параграфе, формирование и существование этой системы обусловлено как представлениями и действиями людей, оказавшихся в конце 1980-х – начале 1990-х годов на гребне драматических событий, так и объективными условиями, в которые в этот период была поставлена наша страна.

О соответствующих внутренних условиях сказано уже достаточно много. Понятно, что объективный в целом процесс демонтажа хозяйственной системы, основанной на директивном управлении и распределении в масштабах огромной и постоянно усложнявшейся экономики, происходил в конкретном историческом контексте. Существенное значение имели субъективные суждения и, порою, личные заблуждения и слабости руководства. Немалую роль сыграл в этом и ряд случайных или непредсказуемых событий, в том числе падение валютных доходов от экспорта нефти и неудачный для СССР поворот войны в Афганистане, что оказало заметное воздействие на состояние государственных финансов и общий морально-психологический климат в советском обществе.

Однако нельзя не видеть и того, что смена социально-экономического строя в стране и формирование в постсоветской России нынешнего типа хозяйства во многом была продуктом взаимодействия с внешним миром, в первую очередь с Западом как особой геополитической реальностью, и роль последнего в формировании данной системы отнюдь не сводилась к роли пассивного наблюдателя.

В определенной степени нынешняя Россия со всеми ее противоречиями, провалами и сложным отношением к окружающему ее внешнему миру – это продукт совместного творчества череды позднесоветских элит, оказывавшихся на вершине власти в период распада Советского Союза и вслед за этим, и западных правительств, которые в силу своего положения и возможностей влиять на то, что происходит в мировой экономике и политике, несли и продолжают нести ответственность за все важные процессы, происходящие в мире. По большому счету, это в том числе и их нравственный долг, вытекающий из принципа, что большие возможности (или большая власть, если под нею подразумевать возможности влияния на общество) неотделимы от большой ответственности, которая носит в первую очередь моральный характер.

Так вот, если посмотреть на историю и обстоятельства постсоветской трансформации России под этим углом зрения, нельзя не заметить, что в этом процессе со всеми его противоречивыми последствиями Запад сыграл далеко не последнюю роль.