Ревекка и Ровена

Итак, именно доблести бедного рыцаря (как, наверное, бывало и с вами, уважаемый читатель) нажили ему врагов; невзлюбили его и женщины, состоявшие при лагере веселого короля Ричарда. Большой охотник до удовольствий, король имел при себе, кроме молодой королевы, еще и блестящую дамскую свиту. По утрам Его Величество занимался делами, после завтрака до трех часов пополудни предавался яростному бою, а затем, вплоть до полуночи, в королевском стане не смолкали песни, музыка и Шум пиров. Айвенго, вынужденный посещать эти увеселения, на которые бывал приглашаем по должности, не отвечал на заигрывания дам и с таким пасмурным видом смотрел, как они танцуют и строят глазки, что только расхолаживал веселящихся. Любимым его собеседником был один на редкость праведный отшельник, проживавший невдалеке от Шалю; с ним Айвенго любил потолковать о Палестине, евреях и прочих серьезных материях, предпочитая это всем развлечениям королевского двора. Не раз, пока королева и другие дамы танцевали кадрили и польки (в которых непременно желал участвовать и Его Величество, при своем росте и чудовищной толщине напоминавший слона, пляшущего под волынку), — не раз в таких случаях Айвенго ускользал от шумного бала и шел побеседовать при луне со своим почтенным другом. Ему было больно видеть, как король, в его возрасте и при его корпуленции, танцует с молодежью. А те льстили Его Величеству, но тут же смеялись над ним; пажи и молодые фрейлины чуть не в лицо передразнивали коронованного скомороха; и если бы Айвенго умел смеяться, он наверняка рассмеялся бы в тот вечер, когда король, в голубых атласных невыразимых и с напудренными волосами, вздумал протанцевать minuet de la Cour [6] с маленькой королевой Беренгарией.

После танцев Его Величество приказывал подать себе гитару и начинал петь. Говорили, что эти песни он сочиняет сам — и слова и музыку, — но всякий, кто читал «Жизнеописания лорд-канцлеров», сочинение лорда Кампобелло, знает, что был некто Блондель, который писал для короля музыку; а что касается слов, то, когда их сочиняет король, охотников восхищаться наверняка найдется много. Его Величество исполнял балладу — всецело заимствованную — на мотив, заигранный всеми шарманщиками христианского мира, и, обернувшись к придворным, спрашивал: «Ну, как вы находите? Это я сложил нынче утром». Или: «Влондель, что скажешь об этой теме в B-moll?» Или еще что–нибудь в этом роде; и будьте уверены, придворные и Блондель аплодировали изо всех сил, — как и положено лицемерам.

Однажды вечером (а именно, вечером 27 марта 1199 года) Его Величество, будучи в ударе, так долго угощал двор своими так называемыми сочинениями, что людям надоело громко хлопать и втихомолку смеяться. Сперва он исполнил весьма оригинальную песню, начинавшуюся так:

Вишенки, вишенки, алый цвет,
Спелые, свежие — лучше нет!

каковую песню он сложил не далее как позавчера и готов был присягнуть, что это так. Затем он пропел столь же оригинальную героическую песнь со следующим припевом:

Правь, Британия, в просторе морском!
Бритт вовек, вовек, вовек не будет рабом!

Придворные аплодировали как первой, так и второй песне, и один лишь Айвенго сидел с каменным лицом, пока король не спросил его мнения; тогда рыцарь с поклоном ответил, что «кажется, уже слышал где–то нечто весьма похожее». Его Величество бросил на него свирепый взгляд из–под кустистых рыжих бровей, но Айвенго в тот день спас ему жизнь, так что король вынужден был сдержаться.

— Ну, а вот эту песню, — сказал он, — ты нигде не мог слышать, клянусь святым Ричардом и святым Георгом! Эту я сочинил только сегодня, пока принимал ванну после схватки, верно, Блондель?

Блондель, разумеется, был готов присягнуть, что именно так оно и было; а король, перебирая струны гитары толстыми красными пальцами, фальшиво пропел следующее:

Повелители правоверных

Жизнь папы римского светла
И неизменно весела:
Он в Ватикане без забот
Отборнейшие вина пьет.
Какая, право, благодать,
Всесильным римским папой стать!
Султан турецкий Саладин
Над женским полом господин:
В его гареме сотня жен,
И тем весьма доволен он.
Хочу — мой грех прошу простить
Султаном Саладином быть.
Но папа римский — вот бедняк!
Никак вступить не может в брак.
Султану же запрещено
Пить виноградное вино.
Я пью вино, женой любим
И зависти не знаю к ним. [7]

— Encore! Encore! [8] Браво! Bis!