Предварительное описание анального характера было необходимо для знакомства, пусть даже схематичного, с тем, что представляет из себя анальная регрессия и фиксация с эмпирической и клинической точек зрения. Опять-таки, как и в случае с садистским извращением, остается довольно туманным содержание чистой анальности, которая расцвела бы пышным цветом в нерепрессивном обществе. Если характер не определяется страстью к накопительству, отсутствием жизнелюбия и скрытностью, которые являются отличительными признаками анальности с точки зрения психоанализа, то что остается за пределами плода теоретического воображения, отделенного от эмпирических данных?
3. Пересмотр природы извращений на примере садизма
Садизм, как я уже говорил выше, не является просто желанием причинить боль или унизить, это стремление к абсолютному контролю над другим существом, будь то человек или животное. Желание причинять боль и унижать является наиболее частым проявлением садизма; но настоящим его проявлением является стремление к полной власти, пусть даже при этом присутствуют элементы добродушия. Действительно, желание контролировать и подавлять часто является единственным проявлением садистского отношения к другим; эту черту можно видеть у многих бюрократов, школьных учителей, медицинских сестер, родителей (наедине с их детьми) и так далее. Часто садизм проявляется только в таких социально приемлемых и легко рационализируемых видах – либо потому, что более яркие проявления подавлены и высвобождаются лишь при одобрении со стороны общества {102} (как, например, в случае эсэсовского охранника), либо потому, что устремление не является достаточно сильным и удовлетворяется лишь частичным контролем. Существует множество переходных стадий между контролем и причинением физической боли.
Связывание, заковывание в наручники, вставление кляпов и удушение другого человека ради подавления его спонтанного поведения и лишения его возможности выражать свою волю являются такими переходными стадиями; переходными они являются не потому, что причиняют меньше страданий и боли, чем другие формы жестокого обращения, а потому, что социально они более приемлемы, их легко рационализировать, представив дело так, что все это делается в интересах «объекта». В этих случаях садист совершенно не осознает садистской природы своего поведения, в то время как в случаях явной жестокости подавление сознания ослабевает, хотя и тогда при применении открытой жестокости и причинении боли садист рационализирует свои действия необходимостью, например правильно воспитывать ребенка (когда, например, ребенка учат «слушаться»).
Садистское устремление направлено на достижение абсолютного контроля по меньшей мере над одним объектом или на короткое время. Это желание хорошо просматривается в половых отношениях. Для мужчины-садиста женщина должна стать чистым объектом, его творением, вещью, с которой он может делать все, что ему угодно, без ограничений. (У женщины-садистки желания такие же, но зеркально противоположные.) Если садизм сочетается с генитальным сексуальным желанием, то следует определенное физиологическое удовлетворение, которое ограничивает дальнейшее продолжение садистского действа. Если же садизм не сочетается с сексом, то возбуждение проходит только после того, как достигается цель полного подчинения или садист просто утомляется и выбивается из сил. При хронических формах более скрытого садизма желание практически никогда не удовлетворяется полностью.
Примерами садизма, прямо не связанного с сексуальным вожделением с половой разрядкой, являются жестокости эсэсовцев в концентрационных лагерях и на оккупированных территориях, избиения заключенных и подозреваемых жестокими полицейскими и действия осуществляющих самосуд толп. В таких случаях беззащитные и беспомощные люди {103} именно в силу своей беспомощности пробуждают садистскую похоть и служат объектами жестокости садистов. Очень часто проявления садизма можно наблюдать у людей, беспощадно избивающих животных; более доброкачественной формой садизма, направленного на контроль над объектом, является мотив, скрытый за притворной заботой о питомцах – особенно собаках, которые сами поддаются контролю и позволяют себя устрашать в отличие от кошек.