Ревизия психоанализа

Я не верю в реализацию идеалов братской любви при нынешней социальной системе. Люди, способные к любви при существующей системе, являют собой исключения; любовь – это маргинальный феномен современного западного общества… Те, кто серьезно относится к любви – как к единственному разумному ответу на проблему существования человека, – должны, соответственно, прийти к выводу о неизбежности важных и радикальных изменений в структуре нашего общества, когда и если любовь {127} станет социальным, а не индивидуальным и маргинальным феноменом.

Но оставим в стороне полемику, касающуюся лично меня, и спросим: что имеет в виду Маркузе? Неужели невозможно, даже для меньшинства, уважать, заботиться и любить? Если бы это было так, то, следовательно, не должно заботиться, уважать и любить; не надо развиваться личностно; вместо этого следует ждать революции, вслед за которой родится «новый человек».

Если бы сегодня было невозможно подняться над доминирующим личностным типом, это было бы невозможно и никогда, и не было бы, скорее всего, никакого прогресса человечества. С таким убеждением, как у Маркузе, люди каждой эпохи должны были бы ждать революции, вместо того чтобы пытаться достичь более высокого уровня человеческого развития, а революции всегда заканчивались бы полным крахом (а не только частичным, как чаще всего бывало в истории), потому что революции совершались бы людьми с рабской психологией.

Развитие личности должно происходить и происходит в самых неблагоприятных условиях, и более того, неблагоприятные условия являются стимулами такого развития. Но это справедливо только для меньшинства, которое в силу ряда причин может в какой-то степени освободиться от принятого в обществе образа мышления и опыта и даже выступить против них. Маркузе и его единомышленники ни на минуту не отрицают такую возможность для радикала, который может мыслить «немыслимое» в данном обществе. Что же касается попытки достичь некоторых аспектов опыта «нового человека» «преждевременно», то это трудно, но отнюдь не невозможно. Эти попытки должны совершать именно те люди, которые противостоят современному им обществу и борются за мир, пригодный для человеческой жизни. Политический радикализм без подлинно гуманистического радикализма может привести только к катастрофе.

То, что Маркузе защищает своим запутанным, сложным, двусмысленным способом, является в своей основе вульгарным материализмом, согласно которому полное {128} удовлетворение материальных потребностей вкупе с удовлетворением всех половых потребностей, особенно догенитальных, представляет собой полное и окончательное счастье.

Нет никаких сомнений, что при таком отношении человек не сможет быть счастливым и будет жить с ощущением полной беспросветности своего бытия. К несчастью, эта беспросветность переносится и в политическую теорию, которая напрочь оторвана от реальности. «Отверженные и обездоленные, эксплуатируемые и преследуемые люди других рас и цвета кожи, безработные и не имеющие надежды найти работу» (Marcuse, 1964, p. 256), хотя и не обладают революционным сознанием, выполняют революционную функцию. «Тот факт, что они начинают отказываться играть в чужие игры, может стать вехой, отмечающей начало конца» (1964, p. 257). Маркузе, кроме того, смутно говорит о шансе на то, что «исторические крайности снова могут встретиться: наиболее сознательные элементы человечества и его самая эксплуатируемая сила. Но это всего лишь шанс (1964, p. 257).

Маркузе завершает «Одномерного человека» следующим высказыванием: «Критическая теория общества не располагает концепциями, которые могли бы перекинуть мост через пропасть между настоящим и будущим» (1964, p. 257). Любая теория, не обладающая концепцией, способной перекинуть мост над пропастью между настоящим и будущим, именно по этой причине неприменима к политическим действиям. Для политического действия любого рода требуется демонстрация путей и средств, с помощью которых можно соединить края этой пропасти, пропасти между настоящим и будущим. Сам Маркузе не выдвигает никаких политических программ и не отвергает никакие политические действия и выступления, особенно студенческие; по этой причине студенты верят, что Маркузе дает им программу политических действий. При этом сам он занимает гордую и независимую позицию: «Ничего не обещать и не демонстрировать успех; моя позиция всегда негативна; так я выказываю свою верность тем, кто без всякой надежды отдавал и отдает свою жизнь ради Великого Отказа» (1964, p. 257).