Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Реальность в России меняется быстрее, чем представление о ней. Для многих людей как в самой России, так и за ее пределами этой огромной страной по-прежнему управляет небольшая группа людей, которых принято называть «друзьями Путина» и ядром которых являются члены небольшого дачного кооператива «Озеро», а также примкнувшие к ним одноклассники, однокурсники, сослуживцы и просто хорошие знакомые президента. Возможно, так оно когда-то и было, но сегодня все выглядит несколько иначе. В течение последних лет политическая роль так называемого «ближнего круга» непрерывно падала. Поэтому игра под названием «вычислим новое тайное Политбюро», в которую так любят играть доморощенные российские политологи, постепенно теряет смысл. В то же время ответ на вопрос «кто влияет сегодня больше всего на мнение президента?» может обескуражить своей простотой: те, кому положено это делать по долгу службы, то есть военная и гражданская бюрократия. К сожалению, русская власть не стала от этого более прогрессивной, скорее наоборот. Рост ее влияния привел к тому, что драйвером политического развития России вместо эгоистических интересов меньшинства стали заблуждения большинства. Россия сделала два шага назад в своей истории, не сделав ни одного шага вперед, став заложником архаичных воззрений на государство и общество, в том числе на национальную безопасность, уходящих своими корнями в глубины веков.

Вторичная институализация

Восемнадцать лет непрерывного нахождения Владимира Путина у власти — это целая эпоха, которая не прошла для России бесследно. Россия в начале путинского правления и Россия в завершающей фазе этого правления (в конституционном смысле слова) — это две разные страны. Главным итогом почти двух десятилетий нахождения Путина во главе государства является то, что он сумел выстроить и отладить механизм реализации своей персональной власти, вернув российскую политическую историю в традиционное для нее русло.

Когда Путин в значительной степени неожиданно для себя и наблюдателей сменил Ельцина на президентском посту, он обнаружил, что находится в преимущественно враждебном бюрократическом окружении. Ему в наследство достался эклектичный и практически неуправляемый государственный аппарат, состоящий либо из плохо адаптированных к новой реальности чиновников советского образца, либо из ставленников вновь образованных олигархических групп, «прикомандированных» к правительству, но реально работающих на тех, кто их туда поставил «смотрящими». Если бы Путин не принял экстраординарных мер по укреплению своей личной власти, то в лучшем случае он оставался бы до сих пор марионеткой в руках нескольких финансовых кланов, которые продолжали бы управлять страной. Но, скорее всего, он давно бы уже стал частью русской политической истории.

Но Путин не согласился принять доставшиеся ему в наследство условия как данность и решил побороться за свое право быть «суверенным президентом». Действовал он традиционным для России образом — создал параллельную систему власти из лично преданных ему людей, на которых и опирался при решении любых вопросов. Вот уже почти пятьсот лет такая система власти в России называется опричниной. Устроена она незамысловато, но работает эффективно. Государственная бюрократия при опричнине не исчезает, но ей отводится второстепенная, техническая роль. Политические и контрольные функции сосредотачиваются в руках узкого круга приближенных к главе государства деятелей, организованных по принципу средневекового ордена. Похожим образом организованы мафиозные структуры современности.

Но и у опричной системы есть свои недостатки. Все русские государи и государственные деятели, порождавшие ее, рано или поздно стремились от нее избавиться, как только она решала поставленные перед ней задачи. Путин не является исключением. Долгие годы в кругу своих «друзей» он оставался «первым среди равных». Он вынужден был терпеть их выходки, их алчность, их тщеславие, их неискренность только ради того, чтобы с их помощью можно было контролировать огромный и плохо управляемый бюрократический аппарат. Отчасти он зависел от них, и эта зависимость с каждым годом тяготила его все больше и больше, не говоря уже о том, что она в значительной степени дискредитировала его как лидера.