Революция отвергает своих детей

Вначале они шептались, теперь говорили в полный голос. А я судорожно думал, куда бежать, если откуда‑нибудь начнет подходить к нам пограничный патруль.

Наконец наступил конец этим мучительным минутам.

— Счастливого пути, — пожелали мы друг другу на прощанье.

— Скорей! — подгонял теперь меня проводник, — нам еще два часа надо идти, пока дойдем до дома, где нас ждут мои друзья.

Было три часа ночи. Холодный ветер дул в лицо. Мы шли теперь, не сгибаясь.

— Теперь уже не так опасно. Здесь не надо идти так осторожно, в это время чешские пограничники не усердствуют, — успокаивал меня проводник.

Поскольку мы преодолели первую опасность и были недалеко от цели — дома его друзей — мне тоже стало легче.

Через полтора часа мы увидели вдалеке маленькое, занесенное снегом, село. Было половина пятого утра.

— Надо поспешить добраться туда до пяти часов, чтобы нас никто не увидел.

Когда мы подошли поближе, то услышали лай собак. Проводник подал мне знак, но я уже бросился на землю.

— Это вон там, — прошептал он мне, показывая на маленький деревянный домик на краю села. Теперь мы пошли снова так же осторожно, как у чехословацкой границы.

— Никого не видно. Вперед!

Поспешно зашагал он к дому. Я следовал на некотором расстоянии за ним, услышал стук в дверь и с облегчением увидел, что она отворилась.

Итак, первая цель достигнута! Хозяйка дома и ее дочь по–дружески поздоровались с моим проводником на немецком языке. Наша мокрая одежда была развешена для просушки, а нам предложили горячего чая.

Мой проводник собирался уже через несколько часов возвращаться.

— А вы? — спросила меня хозяйка. Я молчал, но он ответил за меня:

— Его надо доставить в Подмокли. Там его ждет друг, который будет ему помогать дальше.

— Когда вам надо быть в Подмокли?

— Между двенадцатью и двумя часами дня.

— Это вряд ли возможно, так как на этих днях прервано автобусное сообщение с Подмокли.

Это было для меня тяжелым ударом. Все мои мысли были направлены только на то, чтобы благополучно добраться до Подмокли.

— Разве нет никакой другой возможности? Хозяйка задумалась.

— Тут один из местного комитета Народного фронта собирается ехать на санях в Теплице. Может быть, удастся устроить, чтобы он вас взял. Оттуда вы могли бы поездом доехать до Подмокли.

Перспектива была не из приятных, к тому же очень рискованная, но другого выбора не было. Вдруг в дверь постучали.

— Сюда, — прошептала она. Прежде, чем я понял, в чем дело, мы стояли в маленькой кладовой.

Посетитель вошел в комнату и стоял совсем близко от двери, за которой мы скрылись. Опять потянулись мучительные минуты. Наконец он ушел.

— Я должен попасть в Подмокли, — повторял я все время. Дочь хозяйки ушла, чтобы разузнать о возможностях поездки.

Наконец через час она вернулась.

— Человек из Народного фронта согласен подвезти до Теплиц мою мать и знакомого, который гостит у нас. Это вы, — обратилась она ко мне, улыбаясь.

Я думал о предстоящей поездке со смешанным чувством, тем более, что я ни слова не говорил по–чешски. Но хозяйка меня успокоила:

— Не бойтесь, это очень молчаливый человек, он ничего не будет спрашивать. Вы должны только с ним поздороваться, а потом попрощаться.

Следующий час я занимался тем, что учил наизусть двадцать важнейших чешских слов. Через час это мне, наконец, удалось.

— Это правильно, — «насхледаноу»?

— Прекрасно! Вы уже говорите, как настоящий чех.

Когда сани подъехали, я поздоровался с местным партийцем по–чешски. Это прошло удачно, он ничего не заподозрил.

Через час мы были в Теплице.

— Насхледаноу! — сказал я на прощанье так уверенно, как будто всю жизнь иначе не прощался.

Через несколько минут поезд уже шел на Подмокли. Счастье, казалось, улыбалось мне. Скоро я встречу знакомого: он должен ждать меня справа от выхода из вокзала. Тогда все пойдет легче.

На перроне было написано большими буквами: «Подмокли».

С хозяйкой, все еще меня сопровождавшей, я поспешно вышел из вокзала.

Моего знакомого не было!

Я посмотрел на часы. Половина шестого. Почти четыре часа прошло после условленного срока.

— Может быть он ушел на минуту и скоро вернется, — успокаивала меня моя спутница. Полтора часа мы ходили по городу, все время возвращаясь к вокзалу.

Моего знакомого не было. Что делать теперь?

— Я поеду назад, — сказала моя спутница. Она выполнила свое задание и привезла меня в Подмокли. Я не обижался на нее за то, что она меня покидала.

Я обменял у нее немного денег и теперь у меня было достаточное количество чешских крон, чтобы чувствовать себя до некоторой степени уверенно.

Полчаса ходил я еще перед вокзалом взад и вперед, раздумывая и не зная, что предпринять.

После этого я решил ехать в Прагу самостоятельно. Когда я стоял перед указателями на чешском языке и довольно беспомощно старался разобраться в них, ко мне подошел железнодорожник и заговорил по–чешски.

— Я не говорю по–чешски и хотел бы вас попросить помочь мне. Я хотел бы купить билет на Прагу, — сказал я бегло по–русски.

Железнодорожник вежливо поклонился, показал мне дорогу к кассе и заказал там для меня билет.

— Поезд отходит через три минуты.