Революция сна. Как менять свою жизнь ночь за ночью

Согласно Фрейду, значение сновидения зачастую является неочевидным, и его нужно извлечь при помощи длительного скрупулезного анализа. То, что нам кажется самым важным, в действительности может таковым не являться. Чтобы найти ключ к разгадке, аналитик должен искать неявные намеки, слушая пересказ сна своим пациентом: «Когда сообщенное сновидение представляется мне вначале малопонятным, я прошу рассказчика повторять его мне. Повторение в очень редких случаях воспроизводит рассказ в тех же словах. Те части, которые претерпели изменения, тотчас представляются мне слабыми местами маскировки сновидения. ‹…› Именно с них можно начинать толкование сновидения»{486}.

Разумеется, упомнить все детали снов невозможно. Но, по Фрейду, забывание является видом вытеснения, что означает, что ключ всегда спрятан в забытой части сна. «Забывание сновидений ‹…› до тех пор остается непонятным, пока к его объяснению не привлекается сила психической цензуры, – писал Фрейд. – Эта часть сновидения, вырванная из забвения, почти всегда наиболее важна и существенна. Она была очень близка к разрешению сновидения и потому наиболее подвергалась сопротивлению»{487}. Например, мы часто забываем болезненные воспоминания, которые продолжают жить в подсознательном, напоминая о себе во снах, и воскресить которые можно при помощи толкования сновидений.

Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании, в конце своей жизни написал эссе, известное под названием «Видение»{488}. Однажды ему приснилось, что он собирается рисовать в мастерской и вдруг замечает, что в кресле сидит его отец Рандольф, умерший более 50 лет назад. Черчилль стремится быстрее рассказать ему обо всем, что произошло за это время: о расцвете социализма, двух мировых войнах, новых правителях государств. Как пишет бывший мэр Лондона Борис Джонсон в книге «Фактор Черчилля» (The Churchill Factor): «Рандольф так и не узнает, чего достиг его сын. Отец делает вывод, что сын – художник-совместитель с посредственными способностями, живущий в маленьком коттедже, а по званию поднялся не выше майора в территориальной добровольческой части»{489}. После того как Черчилль окончил свой рассказ, его отец сказал: «Конечно, ты сейчас слишком стар, чтобы думать об этом. Но, услышав твою речь, я удивился, отчего же ты не пошел в политику? Ты мог бы многое изменить и даже сделать себе имя». И внезапно он исчезает.

Вообразите себе, что почувствовал Уинстон Черчилль! Ему, одному из величайших политических лидеров в истории человечества, выпал шанс наконец-то рассказать отцу обо всех своих достижениях во время войны и на посту премьер-министра, а тот его не услышал. Отношения между Черчиллем и Рандольфом были натянутыми, и этот сон отражает как страстное желание Черчилля, чтобы отец им гордился, так и мучительное чувство, что он разочаровал отца{490}.

Фрейд считал, что сновидения – это путешествия в прошлое и в глубь себя, иногда через простые забытые воспоминания, а порой через темные болезненные эпизоды жизни. Отправившись в это путешествие и постигнув смысл своих сновидений, можно не только исцелить душевные раны, но и познать себя.

Карл Юнг, более молодой современник Фрейда, основатель аналитической психологии, воспринимал сны не столько как результат вытеснения, сколько как проявление коллективного бессознательного. Как сказал мне Питтман Макги, «Карл Юнг рассматривал бессознательное как источник творчества и проводник божественного. Он называл сновидения "голосом Бога". Если относиться к сновидениям внимательно, они укажут вам путь к трансформации»{491}.

Автобиография Юнга «Воспоминания, сновидения, размышления», впервые опубликованная в 1963 г., до сих пор остается одной из моих самых любимых книг. Чтобы понять его точку зрения на сновидения, нужно разобраться в том, что именно он подразумевал под коллективным бессознательным. «По мере развития наук, – писал Юнг в книге Человек и его символы, – наш мир становится все менее человечным. Человек ощущает себя изолированным в космосе, поскольку его связи с природой разорваны…»{492} Между сознательным умом, «принципиальная природа которого заключается в концентрации, ограничении и исключительности», и «первобытным умом» и его «примитивной психической энергией» разверзлась пропасть{493}. И в этой пропасти зарождаются и процветают современные страхи, тревоги, психические расстройства и психиатрические заболевания: