Революционер на паровом ходу

– Вот они там и высказывают целыми днями, через площадь протолкнуться нельзя. Мне, между прочим, с посылками приходится в обход бегать, – пожаловался курьер. – Так что, коли всем можно иметь своё мнение, то вот Вам моё. Гнать взашей болтунов с улиц надо, не то все дороги запрудят.

– Но они не только заткнули ему рот, но и отняли свободу. Разве это не ужасная несправедливость?

– Да, – поддакнул Карл. – Жалко Эрхарда.

– Может лучше пожалеть тех, кто из-за этих бездельников не может нормально трудиться? – заметил тут зловредный старикан.

– Неужели, – спросила девушка. – Вам его совсем не жалко?

– А Вам не жалко честных людей? – парировал тот, и выразительным жестом показал. – Которым эти митинги уже вона где. То витрину побьют, то парадную дверь подпалят.

– Но Эрхард не подпаливал ничьих дверей.

– А вот третьего дня, помнится, – не унимался старый хрыч. – Читал я в газете, что вашего Эрхарда уже дважды задерживали на площади за чтение подстрекательских стихов. И настрого предупреждали боле туда не являться. А то после его стишков, почему-то оба раза камнями побили стёкла в ратуше.

– Но сам он не бросил ни единого камня! – воскликнула Роза.

– Закон один для всех! – провозгласил старик. – Нарушил повторно уже рецидивист. А этот в третий раз. Так что, прекрасная Роза, при всём к Вам моём уважении, Ваш разлюбезный друг Эрхард сам виноват.

Роза вспыхнула от такой отповеди, но быстро овладела собой.

– Ах, милый человек, – проворковала она, стремясь придать голосу как можно более дружелюбные интонации. – Но ведь он боролся за счастье простого народа. И за Ваше счастье то же значит. Ведь в чём причина несчастий? Она в несправедливости. В том, что власть творит беззаконие, отстаивая интересы узкой группы лиц, в ущерб интересам всего общества. Эрхард боролся за справедливость. Справедливость для всех. Один для всех закон. И для Вас, разумеется, то же. Хоть Вы и не понимаете этого.

– Премного благодарен, – курьер картинно поклонился. – Только нельзя ли бороться за закон более законными методами?

Он улыбался. Она молчала. Затем поправила свою шляпку, и сказала:

– Ну, я зашла лишь на минутку, теперь не буду мешать Вам работать.

Карл сам проводил её до дверей.

И, едва девушка скрылась, развернулся к Франциску.

– Ты старый…

– Хрыч, – подсказал тот.

– Но не всегда умный, – продолжил Карл. – Ты знаешь, на чьи деньги мы с тобой существуем. Кабы не она, то ни тебя, ни меня, ни вот этого автомата тут не было бы. Ни-че-го! Так что мы все тут должны быть ей благодарны. А не обсуждать при ней этого бездаря Эрхарда, хоть я то же не понимаю, чего она в нём нашла.

– Ну, хорошо, – голос звучал примирительно. – Давай поставим вопрос так. Что нашёл в ней ты? Нет, даже не конкретно в ней, а во всей их компании? Включая и этого Эрхарда, будь он неладен.

Карл помедлил с ответом. Действительно, что влекло его, молодого человека, к красивой девушке, это обсуждать не требовалось. Но зачем ему всё остальное, во что он втянулся поначалу без особой охоты, но без чего нынче не представлял свою жизнь? Пожалуй, он знал ответ. И быть может сейчас подходящий случай раскрыть глаза Франциску.

– Видишь ли, мой старый мудрый друг, – начал он издалека. – Не задумывался ли ты когда-нибудь, что оттуда, сверху, за нами кто-то наблюдает?

– Правительство?

– Нет, выше.

– Лягушки?

– Что за жаргон. Имей уважение, не называй их так пренебрежительно. Скажи лучше пришельцы. Инопланетные гости. Небесные друзья.

– Хрен редьки не слаще. И в гости их никто не звал, друзей этих самозваных. Ну, ясное дело, они наблюдают, раз их дискостраты так и шныряют у нас над головами.

– Да нет. Не они. Подумай сам, раз есть эти, значит, могут быть и другие. Назовём их высшими силами. И очевидно, что раз они высшие, то обязательно добрые, так как невозможно представить, чтобы высший разум был злым. Зло ничего не может созидать, а высшие силы непременно созидают.

– Слышал я эти побасенки, – отмахнулся старик. – И скажу тебе одно. Чего же эти высшие не вмешались до сих пор?

Но на это у Карла уже был заготовлен ответ:

– Ах, мой старый мудрый друг, сразу заметно, что твоим университетом была улицы…

– Да уж, конечно, – проворчал тот. – Куда уж мне до Вас, господин школяр-недоучка.

– Никто не преподал тебе философскую диалектику, – продолжил Карл, лишь улыбнувшись на слабый укол своего самолюбия. – Не то ты бы знал, что высшие силы, как предопределённо добрые, считают неэтичным вмешиваться, пока цивилизация сама не примет сознательное решение.

– И какой тогда нам прок с тех высших сил? Что есть, что нету, всё едино.

– Да нет же! – воскликнул Карл горячо. – Как ты не понимаешь! Они следят и ожидают знак от нас. Таким знаком явится всеобщее восстание.

– Бунт? Убийства и разруха очень добрый знак.