Революционер на паровом ходу

За каждый мельчайший миг, проведённый наедине с этой небожительницей, не жаль было отдать вечность страданий и мучений. Но были люди. Многие люди, которым изобретение Карла могло помочь. И был ли он вправе думать в этот миг о себе?

Сперва она обиделась.

– Я больше не влеку Вас, сударь, – бросила она упрёк, одинаково страшный для них обоих.

Он не простил бы себе, что разочаровал её. А она не могла жить без его внимания. Она впустила его в свою святая святых! И дала ему все мыслимые разрешения. Но почему же он медлит прикоснуться к ней?

Он впервые увидел, как надулись её губки. И ему очень хотелось успокоить их тревогу своим поцелуем. Но вместо этого он принялся объяснять.

– Хорошо, сударь, – произнесла она тогда с холодом в голосе. – Я выслушаю Вас, коли Вам так угодно.

Он чувствовал себя негодяем, оскорбляющим её самим своим существованием. Ею можно было только восхищаться, а он отнимает её драгоценное время на что-то малосущественное. И всё же он дерзнул объясниться. Он показывал свои чертежи и эскизы. Путано объяснял и говорил невпопад, порой возвращаясь к началу, а порой перескакивая, и лишь потом понимая, что упустил нечто важное в середине. Она терпеливо внимала всему этому сумбуру.

Постепенно лицо её прояснялось, на нём вновь начала играть улыбка и знакомое уже удовлетворение восхищённой слушательницы. Он смутился и кое-как завершил свою пространную речь. Должно быть, он убил на это целый час. В часе 60 минут, в каждой 60 секунд, а уж сколько в каждой секунде мгновений? Пришелец его знает. Похоже, Карл теперь обречён на вечность вечностей всевозможных бед, за эту дерзость перечить благосклонной богине. Но, вопреки страхам, она обратилась к нему ласково:

– Я вижу, Вы не только красивы и молоды, но и истинно благородны. Вы забываете о себе, думая о благе других. Я не ошиблась в Вас, мой избранник. Вы достойны разделить со мной ложе нашей любви.

Она увлекала его. Он повиновался, но всё же спросил:

– Но Вы поможете донести это до правительства?

– Ну, разумеется, дорогой, – рассмеялась она. – Теперь же, когда я удовлетворила твоё желание, сколь бы необычным оно ни было в данной обстановке, то пришла твоя очередь оказать ответную любезность. Удовлетвори же меня.

И она улыбнулась нетерпящей возражения соблазнительной улыбкой. И он повиновался.

И была ночь, и было утро. А потом день. За которым вновь ночь и утро. И так много раз. Однажды за завтраком Карл не выдержал.

– Графиня, – робко начал он. – Осмелюсь напомнить, Вы обещали помочь. Ну, с моим проектом дешёвого жилья. Помните? Я толковал Вам об этом вечером…

– Ах, это было так неожиданно тогда, – всплеснула она руками. – Право, никто не удивлял меня более чем Вы, дорогой.

– Но всё же… Как насчёт того, чтобы передать мои соображения на рассмотрение правительства?

– Дорогой, не всё так просто делается в этом мире. Я уже задействовала некоторые связи.

Карл не мог припомнить, чтобы Жорж отлучался куда-то с того вечера. А кроме него некому было отвезти письма на почтовую станцию. Чтобы развеять свои сомнения, он решился уточнить?

– Вы уверены в благоприятном исходе?

– Ах, мой мальчик, – ответила она ему с усмешкой жизненного опыта, вдвое большего, чем вся жизнь Карла. – Если я говорю, что мы решим эту проблему, то можешь не сомневаться, эта проблема будет решена.

Действительно, как он мог усомниться?

Но дни тянулись за днями, складывались в недели, а ничего не менялось.

– Графиня, – рискнул он напомнить, за очередным завтраком. – Нет ли новостей, о рассмотрении моего изобретения правительством?

– Дорогой, – ответила она и развела руками. – Я не хотела Вас огорчать. Но…

– Вам не удалось? – участливо спросил он. – И даже всей силы Вашей организации не хватило?

– Сударь! – неожиданно резко парировала она. – Я не понимаю Ваших намёков.

– Но я ничего не…

– Сударь! – прервала она его. – С моей организацией всё в порядке. А вот Ваши никчёмные бумаги… Вы хоть представляете, какие мне приходится задействовать связи? Вы понимаете, что каждая такая просьба чего-то стоит. И вот, я поверила Вам, я положила на это свой собственный престиж, своё честное имя. А Вы так подвели меня. Ваш проект несостоятелен.

Гробовая тишина длилась не более трёх секунд.

– Ах, это мой проект несостоятелен? Позвольте взглянуть на научное заключение? Мне ужасно интересно, чем же обосновывается несостоятельность? Найдите материал для строительства дешевле, чем солома…

– Да никто не строит из соломы…

– Чушь! – осмелился он бросить ей. – Я сам рассказывал Вам, что даже в книгах описано такое строительство в сельской местности. Любой недотёпа-чиновник может сесть в паровой экипаж и доехать, чтобы убедиться. Собственными глазами увидеть! Руками пощупать, чтобы не терзаться сомнением, будто это мираж!

– Прекратите кричать на меня, сударь!

– Я ещё не кричу! – взвился Карл.

– Вот и не хватало, чтобы начинали! – прикрикнула она.

Он замолчал. Ему было совестно. Он кричал – на неё. Так стыдно ему ещё не было никогда.

– Простите, – выдавил он через силу.

– Вы не заслуживаете прощения, – был ему презрительный ответ.