Reyborn Tayny-Veroniki-Spidvell 3 Zloveshchee-prok

Она яростно моргнула. - Что с ним случилось? Конечно, он cбежал. Он украл эту диадему и бросил мою дочь.

- Вы уверены в этом? - спросила я. - Г-жа де Морган, похоже, так не считает.

Миссис Маршвуд с отвращением скривила губу. - Я не отчитываюсь перед вами, мисс Спидвeлл.

Я проигнорировала провокацию. Честно говоря, это не была одна из ее лучших. - Г-жа Маршвуд, постарайтесь

использовать немного интеллекта, как бы это ни было трудно для вас, - проинструктировала я. - Нет никаких

доказательств того, что Джон де Морган украл диадему и бросил свою жену. Никто не знает, что с ним стало. Конечно, правда, какой бы болезненной она ни была, была бы лучше, чем нынешнее положение дел.

- Благополучие моей дочери не ваша забота, - ответила она.

- В этом мы полностью согласны. Но факты исчезновения де Моргана должны быть установлены. Ваша дочь не может

даже быть признана законной вдовой без тела, - отметила я.

Старуха откинулась назад, ее тонкие губы внезапно стали бескровными. - Кэролайн нельзя оставлять в подвешенном

состоянии. Это невыносимо.

- Тогда помогите нам узнать, что случилось с ее мужем, призвала я.

Она ничего не сказала, но ее рот яростно работал, когда она грызла свои собственные губы.

Через мгновение я вздохнула. - Неважно, Стокер. Миссис Маршвуд невозможно убедить увидеть причину. Позвольте

откланяться.

Я достала свою карточку и оставила лежать на садовом сиденье. - Вы можете связаться с нами по этому адресу, если

передумаете.

Она сжала губы. - Я должна подать жалобу в полицию, что вы ворвались в наш дом без приглашения. Это послужит

вам уроком.

Стокер, который направился уходить, повернул назад. Листовые тени папоротников играли на его лице, как

зазубренные пальцы, придавая ему угрожающий вид, и он говорил тихим ужасающим голосом, которого я никогда не

слышала раньше.

- Прежде чем сделать это, подумайте обо всем, что вы сказали обо мне, о каждом злодеянии, которое вы приписали

мне, о каждом грехе, который вы совершили у моей двери. Перечитайте для себя мой каталог жестокостей и спросите

себя, действительно ли вы хотите спровоцировать меня.

Миссис Маршвуд отшатнулась, ее губы дрожали. Она подняла костистый палец, который дрожал от ярости и страха. -

Убирайтесь!

Мы не оглядывались назад.

ГЛАВА

10

Мы вернулись в Бельведер в тишине, и я не успела еще снять свое пальто, как Стокер сбросил свое, поспешно

вытащил пробку из бутылки и налил здоровенную меру в зубную кружку.

- Стокер … - начала я.

Он поднял кружку, выплескивая содержимое. - Пей со мной или убирайся к черту, - приказал он.

Я протянулa руку, и он отдал мне зубную кружку, а сам выпил прямо из бутылки. Он поднялся по небольшой лестнице

к уютной комнате на верхнем этаже, отшвыривая окаменелый копролит с дороги. Он бросился в кресло, а я пoмешала

огонь и повесила шляпу.

Между глотками чрезвычайно дорогого односолодового напитка он сорвал с себя воротник и галстук, жилет и

манжеты, отбросив их в сторону. Я заняла кресло напротив, делая глоток.

- Поможет ли, если я попрошу прощения? - наконец спросила я.

Он наклонил голову. - Я не одна из твоих чертовых бабочек, Вероника.

- Я никогда не думала ...

- Да, ты думала. - Он опрокинул бутылку, делая еще один глубокий глоток виски. - Тебе нравится думать, что ты умнее

всех, и дьявол тебя забери, как правило, так и есть. Тебе нравится класть людей в маленькие коробочки, как тех

чертовых мотыльков: булавку в грудную клетку и наколоть на карточку, чтобы рассматривать, когда тебе скучно.

Я смотрела в огонь, ничего не говоря.

- Ты думаешь что знаешь меня. Ты меня отсортировала - Homosapiensexsolutus. У него довольно впечатляющее кольцо, не так ли?

- У тебя плохая латынь, ответилa я, сохраняя небрежный тон. - Ты должен был сказать vulneraverunt.

Он невесело рассмеялся. - Даже сейчас ты не можешь ошибаться. Но ты ошибаешься. Ты так невероятно, невыносимо

неправа.

Я чуть не повернула голову тогда. Я чуть не обернулась и не сказала ему, что поняла его: я знала, что он любит

Кэролайн. Он любил ее со страстью, которая оправдывала все, что она с ним сделала, и не притуплялась. Возможно, он любил ее больше за ее жестокость, подумала я. Было бы грустной иронией, если бы это было так. Как ужасно

трагично нести факел для женщины, которая бросила его и раскрыла его секреты недоброжелательному обществу. Но

как часто мы учимся целовать ботинок, который нас пинает?

Он продолжал горьким голосом. - Я рад, что ты видела ее. Она прекрасна, не так ли? Как ангел, спустившийся на

землю. Это то, о чем я подумал, когда впервые увидел ее. Это самое ужасное клише, но оно ей подходит. Она не с этой

земли. Вот что сказал бы поэт. Я был стеснительным с ней. Ты можешь себе это представить? Первый раз, когда я

протянул руку, чтобы дотронуться до нее, меня затрясло. Рука, которая убивала людей в битве и спасала в хирургии, дрожала, когда коснулась ее. Какой грешник осмелится дотронуться до края платья святого?