Читаем Режиссура для дочки полностью

Улыбка – и ее отсутствие – этими реакциями лица он определяет отношение к человеку, к окружению, к самому себе, когда его взгляд вдруг теряется, и он понимает всю глубину своего падения.

Улыбка – это вообще драгоценность в кино. В моем первом фильме герой за весь фильм ни разу не улыбнулся. Однажды актер поправил меня, когда я забыл об этом и сказал ему улыбнуться в какой-то сцене: «Я же никогда не улыбаюсь» – я сильно смутился тогда. И только в финальном кадре, когда герой остается один, без дома, без друзей – он улыбается. И это действительно работает.

И вот с улыбкой и взглядом мы подходим к отношениям персонажей между собой, а именно к


Мизансцене.

Все зависит от дистанции. Улыбка и взгляд тоже определяют дистанцию. Но на общем плане мы определяем дистанцию отношением тел героев друг к другу. В любой групповой фотографии или живописи ты наблюдаешь мизансцену, которая показывает отношение персонажей друг к другу.

«Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого человека», – ты слышала это выражение. Это и есть суть мизансцены. Подчинение – неподчинение, зависимость, степень зависимости – это главные элементы мизансцены. С помощью мизансцены мы выстраиваем иерархию отношений, иерархию зависимостей или независимости (а любая независимость – это лишь разновидность зависимости). Если даже персонаж совершает хаотичное движение, нережиссируемое, находясь среди других – он всего лишь показывает свое отношение к окружающим. Очень интересны съемки героя в реальной людской толпе – понаблюдай, они сами гармонично режиссируются, соотносятся друг с другом, и в их коллективном движении совсем нет хаоса. Но тут режиссер – сам господь. Потому так магически действуют кадры, снятые в документальной среде.

Построй свою иерархию отношений персонажей – по высоте, по дистанции, по позе, жестам, улыбкам, взглядам, и меняй эту иерархию в соответствии с развитием сцены. То, что называется рисунком мизансцены. Мизасценический рисунок – это целая теория, рассматривать которую я не буду, ты сама поймешь этот предмет в ходе работы. Теоретически это графическая работа, но лучше строить эту работу не по лекалам, а по сердцу.

Посмотри лучшие работы Веласкеса, Рембрандта, лучшие фильмы Алексея Германа, Куарона, Пола Томаса Андерсона, лучшие спектакли Эфроса, Фоменко, и ты многое поймешь. Лучше всего изучать мизансцены на примере фильмов с минимумом героев: «Призрачная нить» ПТА, «Ирония судьбы» Рязанова, «Короткий фильм о любви» Кесьлевского, «Страх съедает душу» Р-В Фассбиндера – те фильмы, где идет о взаимоотношениях двух героев.

ПРЕДМЕТЫ. Можно воспринимать предметы окружения как помощь в построении мизансцены. Я же думаю, что предметный мир фильма – это продолжение одежды персонажа (персонажей). Да – шкаф, кресло, стены, лампа, окно – это часть костюма, такие же, как галстук или юбка. И даже если чисто в силу режиссерского бессилья ты даешь что-то в руки персонажу, чтобы просто его занять, надо думать о том, что этот бесполезный предмет – тоже продолжение его одежды. А одежда – это всегда характер персонажа. В принципе, предметный мир фильма и одежда героя – это одно и то же. Одежда – это тоже ведь набор предметов. Достоверность в создании окружающего мира, скрупулезность воссоздания эпохи не так важны, как гармоничное сосуществование этого мира с персонажем. Гармоничное визуальное сосуществование. Не бойся излишних красивостей и нарочитости в цветовом и стилистическом соединении предметного мира и самого персонажа. Вспомни опять «Ход королевы» – художник поработал там на славу, внедряя в каждый сет свою концепцию.

Вот еще что важно в создании предметного мира – концептуальность. В «Ходе королевы» естественным образом везде были внедрены квадраты и клетки. А единственный круглый предмет – зеркало – героиня выкинула после смерти мачехи. Мне кажется, это высший уровень художественного осмысления фильма.


Я что-то понесся галопом, не останавливаясь на важных вещах подробно, но пишу это коротенькое пособие слишком долго, а ты растешь, и уже многое понимаешь сама. Поэтому буду теперь не так многословен.


Продолжаем. Эта «предметная одежда» в своих изменениях может многое сказать о состоянии персонажа. В одной из серии вышеупомянутого сериала мачеха играет на рояле, пьет вино, героиня слушает, комната вроде в порядке, но при внимательном взгляде ты видишь пятна от пальцев на тонком слое пыли на фортепиано. Оказалось, комната запущенна, и в деталях совершенно не ухожена, заброшена. И ты понимаешь всю потерянность этой женщины, играющей на рояле.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Публичное одиночество
Публичное одиночество

Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете». Это документированная хроника того, что было мною сказано ранее, и того, что я говорю сейчас.Это жестокий эксперимент, но я иду на него сознательно. Что сказано – сказано, что сделано – сделано».По «гамбургскому счету» подошел к своей книге автор. Ну а что из этого получилось – судить вам, дорогие читатели!

Никита Сергеевич Михалков

Кино
Конфликт «внутреннего» и «внешнего» человека в киноискусстве
Конфликт «внутреннего» и «внешнего» человека в киноискусстве

В книге формулируется одна из архетипических тем киноискусства, являющаяся своеобразным кодом доступа в мир идей авторов художественного фильма. Обратившись к конфликту «внутреннего» и «внешнего» человека как теме не только игрового, но и документального, а также анимационного фильма, автор приподнимает завесу над драматургическим замыслом ряда вершинных достижений киноискусства ХХ века. Рассматриваются антропологические концепции экзистенциально ориентированных зарубежных мыслителей ХХ столетия, однако, взгляд на мировое кино, неотъемлемой частью которого является отечественный кинематограф, брошен преимущественно с высоты русской религиозной мысли, из недр «метафизики сердца», одного из важнейших, если не определяющих направлений отечественной философии. Книга предназначена для искусствоведов, историков кино, культурологов, философов, и всех тех, кто интересуется судьбами художественной культуры.

Роман Максович Перельштейн

Кино / Прочее / Изобразительное искусство, фотография