Резиновое сердце

– Скажите, вы замечали, что в нашем обществе сложилось странное мнение об утрате невинности молодыми людьми? Считается, что девушки навсегда запоминают свой первый раз, а для юношей это настолько безразлично, настолько преходяще, что они порой и не помнят, когда, где и с кем это произошло… Парням навязывают стереотип жеребца, они якобы должны хотеть всегда, везде и всех… Это неправда, по крайней мере, касательно меня и многих моих знакомых. Облик первой девушки впечатывается в сердце, и ты носишь его с собой до самой своей смерти…

Я до сих пор помню всё, что случилось тогда. Помню, как поднял её на руки и отнёс на единственную в квартире кровать, помню, как она скинула домашний халатик, сняла бельё и предстала передо мной в ослепительной наготе… Помню все изгибы её тела, её родинки, её порозовевшие от смущения щёки и шею, помню мизинец на левой ноге немного неправильной формы (она сказала, что повредила его в детстве и он стал кривой), помню синяк на бедре, волосы, рассыпанные по плечам…Я помню всё! Это мои самые драгоценные воспоминания!

Тогда я ощущал абсолютный, нестерпимый восторг, это ощущения я тоже помню и хотел бы когда-нибудь пережить вновь… Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе…

– Вы такой романтик! Но скажите, она… отдалась вам по собственной воле?

– Да. И это было так естественно, что я, имевший до того весьма смутные представления о сексе, в основном почерпнутые из рассказов друзей или из порнушки, не испытывал никакой неловкости или смущения. Она сделала всё, чтобы я почувствовал себя полноценным мужчиной…

– Как вы думаете, почему она решилась на этот шаг?

– Ох, – он вздохнул. – Я долго размышлял об этом. Мне кажется, Арина полагала, что моё влечение к ней основывается на сексе и что, если я удовлетворю своё желание, мой интерес постепенно сойдёт на нет. Ну, и нравился я ей, конечно!

– Что же случилось дальше?

– Дальше… Дальше возлюбленная моя взяла меня за руку и отвела, совершенно одуревшего от счастья, к моим родителям.

– ?

– Сейчас я отведу тебя домой, – сказала она.

– Но Арина! Почему мне нельзя остаться?!

– Твои родители от беспокойства с ума сходят: третий час ночи!

– Я бы так хотел переночевать здесь…

Она не ответила, а встала и начала одеваться. Странно: вот только что она была моей женщиной, мягкой и покорной, и вот она опять строгий учитель. Я хотел обнять её, пока она окончательно не оделась, но оробел и тоже потянулся за одеждой. Надел трусы, натянул джинсы, и тут Арина со спины обняла меня и прижалась лицом. Её нос уткнулся в меня чуть пониже лопаток: маленькая она была, любовь моя… Тёплое дыхание щекотало мне спину, я замер, впитывая всей кожей её объятия.

– Мне было так хорошо, малыш, – прошептала она. – Мне никогда не было так хорошо…

Эти слова наполнили меня гордостью и вознесли на небеса, но следующая её фраза обрушила меня прямо на грешную землю.

– Сочинение можешь завтра не сдавать!

Я обернулся к ней – она смеялась.