Резня на Сухаревском рынке

— Вот! — снова сказал Скопин. — Тогда рискну предположить, что Трегубов ничего в эту шкатулку не клал. Никаких ценностей. И отдал ее Маше вовсе не для того, чтобы сохранить от грабителей. Он действительно считал эту вещь никчемной.

— Погодите! — взвился Архипов. — Но вы ведь только что сами сказали…

— Ну и что? — развел руками Скопин. — Я ведь строю версии, предполагаю, думаю. А что, если убийца уже давно охотится за этой шкатулкой? Тогда, проследив ее путь, мы можем получить сведения и об убийце.

— Значит, надо допросить Ионыча! — воскликнул Захар Борисович.

— Не надо, — насмешливо ответил Скопин сквозь дым.

— Почему?

— Я уже сделал это. Ионыч купил шкатулку на распродаже имущества бывшего частного пристава Штырина. Тот умер месяц назад от апоплексического удара.

— А как она попала к Штырину?

— Вот это… — Скопин разлил водку и, завинтив крышку, спрятал фляжку в карман, — еще интересней. Аркадий Варфоломеевич Штырин славился тем, что очень любил лично присутствовать на обысках в хороших домах и… прихватывать оттуда сувениры. Так, безделушки. Об этой слабости подчиненные знали, но, как вы понимаете, молчали. Интересно, что то же самое мне сказал и Ионыч.

— А те… у кого он прихватывал эти… «сувениры»? — спросил Архипов. — Они тоже молчали?

Скопин кивнул.

— Да… хорош частный пристав! А на деле — мелкий воришка!

— А я — пьяница, — сказал Скопин. — А вы…

— Что? — вскинулся Архипов.

— А вы — сухарь, Захар Борисович. И людей не понимаете, и прощать их не умеете. При нашей-то работе.

Иван Федорович махнул рукой.

— Узнать, откуда у Штырина шкатулка, довольно легко. Но надо посидеть в архивах и поговорить с людьми. Посмотреть, какие обыски в последние два-три года проводились. На каких присутствовал Штырин. Потом пройтись по этим адресам и узнать, не пропадала ли у них после обысков шкатулка.

— А почему два-три года? — спросил Архипов. — А не пять-семь лет?

— А так работы меньше, — ответил Скопин и встал. — Завтра утром жду вас в части — бритым, подтянутым и свежим, как майская роза. Поедем ловить нашего эксперта по оружию. Надо хоть в чем-то опираться не на наши догадки, а на истину!

Следующим утром они снова приехали туда, где жил эксперт Сбежин, и на этот раз он оказался дома. Молодая смазливая прислуга в накрахмаленной белоснежной наколке в волосах провела их в гостиную с французскими обоями, всю пропахшую табачным дымом. По стенам, на персидских коврах было развешано оружие самых причудливых форм. Скопин не стал садиться в кресло, а подошёл к небольшой фотографии в скромной рамке, висевшей между окнами. На фотографии молодой человек с пышными черными кудрями стоял рядом с женщиной, сидевшей на стуле.

— Это было снято не в фотоателье, — сказал Скопин, оборачиваясь к Архипову. — Похоже, фотографа пригласили прямо сюда.

Захар Борисович подошёл ближе.

— Да, — кивнул он. — Обои те же. И вот ещё угол трюмо. И картинка на стене.

Сзади них послышались шаги, и мужской голос произнёс:

— Господа?

Скопин и Архипов обернулись. Леонид Андреевич почти не изменился с тех пор, как была сделана фотография. Он не был красив в общепринятом смысле. Скорее демонического типа, из тех, кто неотразимо действует на молоденьких барышень, впервые выехавших в оперу. Высокий, с удлиненным лицом и большими глазами, немного выпуклыми и посаженными близко к крючковатому носу. Вот только в волосах прибавилось седины и не было того спокойного и умиротворенного взгляда, как был на фотографии.

Скопин представился сам и представил своего спутника.

— Значит… Вы из полиции? — Сбежин изучал их своими выпуклыми глазами. — Прошу садиться. Хотите чаю? Или кофе? Или что покрепче?

— Я хочу кофе и еще — задать несколько вопросов, Леонид Андреевич, — ответил Скопин.

— Мне казалось, что я уже ответил на все вопросы полиции, тогда… Когда ко мне приходили.

Скопин и Архипов переглянулись.

— Что? — Сбежин с беспокойством посмотрел на Ивана Фёдоровича. — Разве вы не по поводу Люды? Людмилы Романовны?

Скопин мельком бросил взгляд на фотографию.

— Ваша супруга? — спросил он.

— Нет? — уточнил эксперт. — Не из-за неё?

Повисла неловкая пауза.

— Простите, — сказал, наконец, Сбежин. — Чуть более месяца назад моя несчастная Люда… Она ушла из жизни. И у полиции возникли вполне понятные вопросы. Правда, все было и так ясно… Но я подумал — вдруг открылись новые обстоятельства?.. Может быть, вы нашли того мужчину, из-за которого…

Он тяжело вздохнул и потёр пальцами глаза. Скопин молчал, предоставляя Леониду Андреевичу продолжать.

— Ну, так что вас привело ко мне, господа? — спросил он, наконец. — А то я перестаю понимать.

Он подошел к двери и крикнул:

— Луша, подай кофе и три прибора.

Иван Фёдорович кивнул Архипову, и тот достал рисунок орудия убийства. Развернув бумагу, Захар Борисович показал её Сбежину.

— Доктор Зиновьев порекомендовал обратиться к вам, как к эксперту по холодному оружию, — сказал Скопин. — Посмотрите, пожалуйста. Это обведённый восковой слепок из раны покойника. Мы предполагаем, что это — рогатина.