Резня на Сухаревском рынке

Архипов снова сел на кровать, посмотрел в окно и коротко пожал плечами.

— Тогда приступим к официальной части. Господин Архипов, вы временно освобождаетесь из-под домашнего ареста и как полицейский чин поступаете в мое распоряжение на все время ведения следствия по делу об убийстве Трегубова. Вам ясно?

— Ясно, — сказал Архипов. — Все-таки удалось?

— Ну, не без потерь, не без скрипа, но удалось, — хмыкнул Скопин. — Все, хватит сидеть сычом, включайте свои мозги, сейчас займемся работой.

Он полез в оттопыренный карман и достал оттуда квадратную фляжку из толстого стекла в медной оплетке.

— Стаканы у вас есть?

— Я не хочу пить, — ответил Архипов.

Скопин поднял брови.

— Это уж позвольте мне решать, что вы будете делать, а что нет, — твердо сказал Скопин. — Раз вы в моем распоряжении, то и делайте, что вам приказано. А я вам приказываю сейчас выпить. Вам нужно расслабиться, Захар Борисович, а то вы как камень.

Архипов встал и принес с подоконника стакан и чайную чашку с отбитой ручкой. Скопин вынул из кармана носовой платок, протер посуду, ловко свернул пробку у фляжки и щедро плеснул водки.

— С почином! — сказал он.

Они выпили.

— Итак, — Скопин утер рот рукавом, — для начала расскажу вам то, что вы еще не знаете. Помните шкатулку, которую Сёмка Рубчик украл у вашей Маши?

Архипов кивнул.

— Этот Сёмка недавно посетил публичный дом, в котором работала его старая знакомая по имени Адель. Имя, понятно, не настоящее, зовут ее Ольга, но не в этом суть. Сёмка перед свиданием обещал ей денег. А уже потом сказал, что денег нет, но вместо них пытался подарить своей пассии шкатулку.

— Шкатулку? — заинтересовался Захар Борисович.

— По описанию — именно шкатулку Маши. Говорил, что она стоит больших денег. Но Адель взять шкатулку отказалась и потребовала плату. Сёмка сначала предлагал ей подождать до утра. Он-де сам пойдет на рынок, продаст вещицу и расплатится с девушкой. А потом обозлился, выхватил нож, изуродовал девчонку, а сам сиганул в окно.

— Так, — сказал Архипов сосредоточенно.

— Денег у Сёмки нет. Шкатулку он все равно пойдет продавать. И скорее всего — на Сухаревку, в антикварные лавки. Ведь, по его мнению, она стоит больших денег, — продолжил Скопин. — А там у меня есть человечек, который сразу донесет, как только Сёмка появится на Сухаревке. Я-то думал взять его еще утром, но подлец, похоже, затаился…

Скопин снова разлил водку из своей фляги. На этот раз Архипов не протестовал.

— Итак, Захар Борисович, — сказал Скопин. — Теперь очередь вам включаться. Давайте вспомним, что мы имеем?

— Убийство первое — Надеждин на Лазаревском кладбище, — ответил Архипов.

Скопин покачал головой.

— Нет, я бы начал с ограбления дома Трегубова.

— Из-за шкатулки?

— Да.

Архипов задумчиво поскреб небритый подбородок.

— Ну, предположим…

— Итак, — продолжил Иван Федорович, — Надеждин и Сёмка Рубчик грабят дом Трегубова. И ведь не просто так, а по наводке. Моя мысль понятна?

— Да, — кивнул Архипов. — По словам Маши, они сразу пошли на второй этаж, где у Трегубова была специальная комната, хранилище.

— Именно, — сказал Скопин, усаживаясь поудобнее на стуле и доставая из кармана свою черную трубочку. — Именно! Они берут целый мешок ценностей. Далее я предполагаю, что Надеждин ночью идет на кладбище с этим мешком. Зачем?

— Продать добычу? — спросил Архипов.

Скопин из другого кармана вытащил кисет и запустил в него пальцы.

— Полная ерунда! — ответил он. — Зачем продавать ночью на кладбище, когда для этого есть скупщики? Если бы он хотел продать, то утром отправился бы на Сухаревку.

— Значит, встречался с наводчиком?

Скопин кивнул.

— Чушь какая-то, — возразил Архипов. — Зачем наводчику убивать Надеждина, да еще и оставлять мешок с награбленным на кладбище? А уж тем более будучи человеком из обеспеченного круга.

— Галоши? — спросил Скопин, набив трубку и положив кисет обратно в карман.

— Да! Галоши! Там были следы галош. Значит, убийца берег свою обувь, что сразу отсылает нас к мысли: это не босяк, не фабричный — иначе были бы следы сапог. Галоши… оставленный мешок… Орудие убийства!

— Да, — кивнул Скопин, — именно! Орудие убийства. Где у вас тот рисунок, который сделал со слепка доктор Зиновьев?

Архипов бросился к столу и стал рыться в бумагах. Наконец нашел то, что нужно.

— Вот! — сказал он и разгладил рисунок на столе.

— На что похоже? — спросил Скопин.

— Какой-то странный широкий нож? — предположил неуверенно Архипов.

— А по мне, так это рогатина. — Иван Федорович вынул трубку изо рта и ткнул черенком в рисунок. — Рогатина как есть. Надо все-таки снова съездить к тому эксперту, Сбежину.

— Это бред, — сказал Архипов. — Мало того, что убийца — человек из общества, мало того, что он пришел на кладбище ночью и убил нанятого грабителя, так еще для этой цели, как вы говорите, он притащил с собой рогатину! Он что, на медведя собрался в лес?

— Ну, что касается рогатины… — заметил Скопин. — Почему вы думаете, что он принес ее целиком?

— Как это? — удивился Архипов.

— Если снять наконечник с древка, то его можно вполне спрятать под одежду. И использовать как кинжал.