Ри (СИ)

Знал бы омега, к кому обращается, выбрал бы тон помягче. Не знал, увы. Реакция рыжика последовала незамедлительно: позеленел мордашкой, бухнулся на колени и, согнувшись в три погибели, уткнулся лбом в пол, руки, скрещенные в запястьях, за спиной. Испуганный же криком Лэ метнулся к Ри.

— Не отдавай меня им! — залепетал, становясь белее мела и хватая брата за предплечья. — Я не хочу! Не хочу!

Пораженный представлением мэсс Кар лязгнул зубами и подскочил в сидячее положение, откидывая одеяло.

— О Господи! — воскликнул он, бледнея не меньше Лэ. — Ри! Что тут происходит?!

«Ничего особенного, — мог бы ответить мужу Ри, — так, война за разумы», — но промолчал — занимался отрыванием от себя брата. Брат отрываться не желал — мертво вцепился скрюченными пальцами в рукава халата и подвывал, умоляя о защите.

От порога альфочке вторил Аша — горестными, задушенными всхлипами. И гиенка, и рыська боялись-боялись-боялись — шума, мэсса Кара и, конечно  — наказания.

Чуть-чуть поборовшись с Лэ, отчаявшийся освободиться по-хорошему Ри плюнул на приличия — а кого стесняться-то, в трусах, не голый — скинул халат и крепко обнял однопометника.

— Лэ, не дури, — взмолился, гладя его по напряженной в струну, дрожащей спине. — Не бойся, глупый. Это же мэсс Кар, мой муж, вы столько лет знакомы…

Лэ скулил, уткнувшись брату носом в шею, трясся крупным трясом.

— Не отдавай, — бормотал, моча шею Ри слезами. — Не отдавай…

Не выпуская бедного из кольца рук, Ри покосился на лежащую на подоконнике и недоступную на данный момент мобилку.

— Кар, — попросил мужа негромко. — Вон телефон, видишь? Встань, только плавно, и возьми его. Набери Гого или Бабру, номера вбиты в память. Прямо немедленно. Я с ними двумя сразу не справлюсь.

Мэсс Кар встал плавно, как велел Ри, но вместо окна пошел к распростертому у порога рыське. Присев рядом с ним на корточки, омега доброжелательно спросил:

— Как тебя зовут? Аша?

Рыжик поплотнее уткнулся лбом в пол, молчал, старательно демонстрируя подчинение. Бедный разрывался между страхом перед наказанием и желанием ответить Господину, не понимал, что ему можно и чего нельзя. По идее, нужно было отвечать, раз интересуются, да еще столь спокойным тоном, и до сих пор не бьют…

— Да, Господин, Аша, — наконец решился шепотом, мелко вздрагивая напряженными за спиной руками. — П-простите, Господин…

Кар внимательно выслушал омежку и вздохнул.

— Аша, а почему ты в этой позе? Тебе разве так удобно? — выдал он. — Может, выпрямишься и на меня посмотришь?

Не меняющий положения тела рыська сдавленно мяукнул и задумался. Юноша прекрасно помнил сказанное хозяином Боб… Баброй «в нашем доме не принято кланяться» и его запрет на поклоны. Но тут — совершенно незнакомый Господин, неизвестно как относящийся к поклонам… И голос у Господина резкий. Был. Сейчас — приятный и музыкальный.

Страх перевесил, и Аша остался коленопреклоненным: ведь приказа вставать не поступало. Поэтому не видел выражения лица рассматривающего его омеги и, соответственно, не заметил исказившей черты того страдальческой гримасы.

— Ри, — Господин загудел над ухом негромко, бархатно, с отчетливо различимыми нотками растерянности. — Аша здесь раб, что ли? А чей именно? Гого? Не знал, что Гого держит рабов… Ну новость… Потрясающе…

«Похоже, разозлился. — облился холодным потом Аша. — Но на кого? На меня или на Господина Гого?»

Господина Гого, на данный момент, рыська считал вполне хорошим хозяином, другом хозяина Боб…тьфу, приклеилось — Бабры: шакал не кричал, не бил ни его, ни Шая, улыбался приветливо при редких встречах. А муж Господина Гого — имя Аша забыл — подарил им с братом одежду для дома, абсолютно новую, с ярлычками, хоть и простенькую, и пообещал купить попозже одежды понаряднее. А еще… еще Господин Гого и Господин муж Гого ни разу не пытались схватить или облапать рысек. Иногда мимолетно трепали по плечу или по щеке, как когда-то, в иной и минувшей, свободной жизни делал папи. Странные хозяева альфы… Или Аша их не привлекал как омега? От обилия столпившихся в кучу, толкающихся локтями господ и хозяев рыжик всхлипнул, запутался в размышлениях и сдался — немножко расслабился. Ощущение внезапно легшей на макушку чужой гладящей теплой ладони опять заставило бедняжку замереть и внутренне поджаться.

Крупный Господин, определенно связанный с Ри — эээ, тоже, вроде, не злым — запахом, пах омегой, но за два года в борделе Аше встречались разные омеги, увы. Некоторые из тех омег вели себя совершенными альфами и творили с Ашей отвратительные, причиняюшие невообразимые муки, грязные вещи…

Короче, рыська забоялся-забоялся-забоялся. Стиснув челюсти до зубовного скрежета, чтобы не замяукать от ужаса малым котенком, он привычно стукнулся лбом о пол и застыл согбенным изваянием.

И снова голос омеги Господина, сдержанный, тихий, наполненный состраданием и искренним возмущением:

— Ри, кому принадлежит котенок? Изувечу сволочь!