Рядом с солдатом

Смех и остроты в адрес капитана продолжались. Стрелка на циферблате медленно ползла к двенадцати. И тут взрыв потряс нашу «Тихую рощу». Звякнула посуда в дубовом буфете, кто-то упал со своего стула.

Мы все, бледные, но с достойным видом, один за другим покинули кают-компанию. Никто не побежал в каюты за лайфжилетами, они были этажом ниже.

Когда мы вышли на палубу, всем бросились в глаза полыхающие отсветы пламени на мачте, трубе и низких облаках. Мерцающие багровые всполохи освещали высокие волны, яростно нападающие на идущий рядом с нами и, кажется, обреченный танкер: его носовая часть, объятая высоким пламенем, заметно погружалась в океан. По палубе танкера в панике металась команда, пытаясь спустить шлюпки. Огромный пенистый вал грохнул наполовину спущенную шлюпку о борт горящего судна и вдребезги ее разбил. Из нее посыпались в море люди. На волне через мгновение показались красные огоньки, потом они исчезли и снова возникли, удаляясь все дальше и дальше. Над морем понеслись тонкие, протяжные, раздирающие душу свистки — просьба о помощи. Еще одна шлюпка, не достигнув воды, разбилась о железный борт танкера.

Караван, не сбавляя хода, продолжал идти вперед.

А корма танкера резко пошла вверх, он, на мгновение замерев, стал вертикально и потом стремительно ушел под воду.

Над караваном взвилось несколько осветительных ракет, и мы увидели неподалеку рубку подводной лодки, которая медленно погружалась. Мгновение, и ночь наполнилась грохотом. С ближайших кораблей протянулись к подводной лодке цветные трассы пуль и снарядов. В небо полетела новая порция осветительных ракет.

— И все-таки уходит, смотри! — Лыткин с силой схватил меня за руку, будто опасаясь, что я исчезну вместе с подлодкой.

Вдруг из-за высокой волны вынырнул сопровождающий караван английский морской охотник и, прежде чем мы успели опомниться, на полном ходу врезался в уходящую под воду субмарину. Раздался лязг и скрежет металла. Стрельба будто бы захлебнулась, наступила тишина. Только шипели, опускаясь вниз на парашютах, яркие осветительные ракеты.

Всем нам было хорошо видно, как с морского охотника баграми кого-то вылавливали с высоких волн, потом сразу стало темно-темно…

Прошло около минуты, а может, и больше… Яркая молния прорезала мрак. Все как по команде оглянулись. Далеко за кормой нашего судна полыхало огромное зарево.

— Теперь там сволочи! Гады! Ни помочь, ни снимать, ни… — Николай крепко, по-московски выругался и, оглянувшись на стоявших рядом, спросил виновато: — Вы ведь не понимаете по-русски, правда?

— Да! Да! Совсем мало, мало! — ответил Лыткину ученый и улыбнулся.

Шумели и тяжело бились о борт холодные валы. Молчание нарушил подошедший старпом. Он зажег синий маскировочный свет и показал всем на примере, как надо пользоваться лайфжилетами.

— Лучше поздно, чем никогда! — мрачно улыбнувшись, сказал Коля.

— В такой обстановке юмор! Это очень неплохо! — бодро отозвался ученый.

— Внимание! Леди и джентльмены! — Старпом быстро надел спасательный жилет, и у него на плече автоматически зажглась лампочка. Затем он вынул из карманчика рядом свисток на медной блестящей цепочке и резко засвистел.

Вот теперь я понял, откуда несся этот трагический призывный свист.

— Когда человек попадает в ледяную воду, то при первом же крике о помощи хрипнет и не может подать сигнала о спасении, — закончил свой запоздалый инструктаж старпом.

Мы отправились спать, но не успели лечь в постели, как в каюту вошел Джордж:

— Поздравляю! Мы с вами еще не на дне океана! Но, к сожалению, до Нью-Йорка пока не так близко. Немцы очень методичны в своих подлых действиях. Возможны, как говорится, рецидивы. Надеюсь, вы видели, как наши потопили германскую субмарину и выловили из океана двух вражеских офицеров? Вы знаете, они живы, их сумели отходить, но охотник после тарана затонул. Команда спаслась на шлюпках, и ее полностью удалось перебросить на госпиталь-спасатель.

— Ну, а команда с танкера? — спросил Николай.

— На борт подняли всех, но больше половины людей уже были мертвыми, замерзли… Вот, пока все новости, извините, бегу — моя вахта! Доброй ночи!

Нервное потрясение было слишком велико, мы так и не смогли заставить себя уснуть. Задолго до шести утра все были на верхней палубе. А мы даже захватили камеры, хотя отлично знали, что снимать в подобной темноте бесполезно. Профессиональная привычка взяла верх. Да и с камерой в руках не так страшно ждать опасности.

Мы собрались там же, на высокой палубе спардека, под шлюпками. Они висели по две — одна над другой, расчехленные, с полным аварийным запасом провизии и воды. В одной даже под банкой тускло горел керосиновый фонарь типа «летучей мыши».

— Вы знаете, господа! Человек больше пятнадцати минут в ледяной воде не выдерживает! — в мрачном раздумье сказал вдруг профессор.

— А нам и этого вполне достаточно! — нервно смеясь, ответил рыжий ирландец.

Как-то утром мы услышали сильный стук в дверь. Она распахнулась, перед нами стояли несколько матросов во главе с Джорджем. Весело улыбаясь, они радостно скандировали: