Рядом с солдатом

Я подошел к высокому постаменту. Судья строго и торжественно произнес:

— Поднимите правую руку и поклянитесь именем господа бога, что будете говорить чистую правду!

— У нас не принято клясться именем бога, я и так буду говорить правду. — Я в упор смотрел в глаза судьи, а из-за него в упор смотрел на меня Вашингтон.

— Вы находитесь в Америке и должны уважать законы нашего государства.

Он был, увы, прав, спорить было безрассудно. Я на мгновение поднял правую руку и сказал:

— Обещаю суду говорить только правду…

— Скажите, с какой целью вы прибыли в Америку?

Я коротко объяснил цель нашего путешествия.

Судья задал еще несколько несущественных на мой взгляд вопросов и удалился. Перерыв…

Ждали довольно долго.

— Суд идет! — объявил наконец вышедший переводчик.

Мы встали. Нас пригласили подойти к самой трибуне. Судья медленно поднялся и очень строго и важно зачитал решение:

— Суд запретил господину Лыткину Николаю Александровичу и господину Микоше Владиславу Владиславовичу въезд в Соединенные Штаты Америки.

Переведя первую фразу, старичок остановился и взглянул на судью:

— Согласно конституции, вы имеете право в течение двух с половиной месяцев обжаловать наше решение.

Как только официальная часть была закончена, судья неожиданно со строго казенного тона перешел на доверительный, даже задушевный.

— Скажите, господа, сколько вам нужно времени для обжалования решения суда? — спросил он.

Не ожидая такого вопроса, мы растерялись, но быстро пришли в себя. Я задал судье контрвопрос:

— Скажите, господин судья, сколько понадобится времени, чтобы мы успели из Нью-Йорка доехать до Сан-Франциско, там пересесть на корабль, кстати, купленный у вас, американцев, и отправиться во Владивосток? Вот это время мы и попросим у вас и ничего не будем обжаловать.

— При желании это можно сделать за пару дней, но это будет дорого стоить… — Он вынул из бокового кармана пачку сигарет «Лаки Страйк», предложил нам, щелкнул зажигалкой. — Два с половиной месяца вам достаточно?

Мы с Николаем пожали плечами, не зная, как реагировать, и, не успев ничего ответить, услышали:

— Вот и, прекрасно! Вы свободны, господа! Можете идти!

Пока мы шли к выходу, судья вернулся на свое место на высокой трибуне.

— Следующий! — крикнул он.

— Пошли скорее, Николай, пока он не передумал!

Когда мы подошли к своим вещам, старичок вызвал полицейских и снова повторилась та же процедура, только в обратном порядке — полицейские тащили нам тяжелый багаж, потели, сажая на пароходик, но все мы теперь видели в светлых и веселых тонах.

— Смотри! Улыбается, а раньше я не заметил, — глядя на монумент Свободы, сказал Коля.

Впереди покачивалась тесная толпа небоскребов. Солнце, радостно играя на гранях Эмпайра, посылало нам свою улыбку. Даже полисмены вдруг превратились в простых, внимательных и услужливых. Правда, вместо пяти долларов за услуги и внимание на радостях пришлось заплатить десять.

Мы неслись в густом потоке автомобилей, двухэтажных автобусов, нам навстречу надвигались громады небоскребов. Наконец шофер припарковался на свободную для такси стоянку и обернулся к нам:

— Нижний город!

Лыткин открыл дверцу машины и спросил у оказавшегося рядом полисмена, как проехать к советскому консульству.

— Добрый день, господа! Вы из России? — просиял полисмен и объяснил все нашему шоферу. — Красные лупят Гансов, только пух летит! Поздравляю! Счастливый путь! — добавил он по-русски и откозырял нам.

Не прошло и десяти минут, как мы подкатили к генконсульству.

— Ну как Америка? Нравится? — крепко пожимая нам руки и широко улыбаясь, спросил нас генконсул Ломакин. — Я в курсе событий, уже знаю, как вас поздравили с прибытием в Нью-Йорк! Ничего, здесь такое случается. Ваши коллеги Соловьев и Халушаков благополучно прибыли в Бостон и обошлись без суда, они ждут вас.

— Значит, живы-здоровы!

— Мы знали, что вы должны следовать за ними, но пе смогли уточнить, когда и каким караваном. К сожалению, из Лондона нам ничего не сообщили. Ваши друзья страшно за вас волновались. Они отстали от своего каравана и до Бостона добирались совершенно одни, без конвоя и охраны. Больше месяца они болтались в Северной Атлантике. Теперь, товарищи, отдыхайте. Вы будете жить в гостинице «Грегориан» на 35-й стрит, рядом с Эмпайром, совсем близко от ваших друзей…

И вот мы снова вместе. Все тревоги и волнения позади, даже не верится. Снова появилась надежда на большую работу, и мы ждем решения этого вопроса.

Нью-Йорк по сравнению с Лондоном показался нам праздничным. Море света, тысячи флагов союзных держав развеваются на крупных оффисах и больших универсальных магазинах. И наш советский флаг всюду занимает второе место после американского. О том, что в мире война, напоминали военные. Их особенно много было на Бродвее и на 42-й улице — улице увеселений, кинотеатров, ресторанов, баров и шоу…

— Теперь мне понятно, почему они не открывают Второй фронт. Здесь ведь тепло, светло и не дует! — сказал Василий Соловьев.