Рядом с тобой

Становится очевидным, что ему не совсем приятно это говорить. Или возможно, именно мне.

Скрестив пальцы, Боб поясняет:

– Мне известно, что ты не особо интересуешься бизнесом отца. Мистер Мерлоу говорил это тысячи раз.

Я киваю в знак согласия. Боб продолжает:

– В последние дни, точнее с того дня, как заболел твой отец, я не могу связаться с Артуром Келлером.

– Это…

– Да, адвокат твоего отца. Ты же знаешь, что мистер Олсен ушел еще в прошлом году.

– Да, все потому что случился страшный скандал с мистером Прайсом.

Я помню это. Папа тогда очень переживал, разрываясь между двумя огнями.

Боб кивает:

– Все ведут себя странно. Знаю, что я ничего здесь не решаю, но мистер Мерлоу не только мой босс, он мой друг, я очень уважаю вашу семью. Мне бы хотелось обсудить кое-какие детали с твоей мамой, но она не хочет… – Он достает какие бумаги из ящика своего стола и раскладывает их передо мной. – Это счета, на которые переведены деньги от продажи нескольких отелей. Они на твое имя и имя Ханны.

Я не удивлен, что Боб в курсе практически всего. Вероятно, он занимает много должностей после того, как папа был вынужден сократить штат. Тогда его дела пошли немного вниз, но он быстро с этим справился. Мы и не спрашивали как. Да он бы не сказал.

– И? – нетерпеливо спрашиваю я.

На самом деле я не могу понять, чего он от меня хочет.

– Мне бы хотелось обсудить… эээ, – он выглядит слегка смущенным. Будто то, что он хочет сказать, мне не понравится.

– Говори как есть, Боб. – Я подхожу к столу и сажусь в кресло напротив него. Разговор набирает совершенно другой оборот.

– Чтобы перевести деньги на другой счет, – наконец говорит он. – Или вообще их снять.

У меня округляются глаза.

– Ты имеешь в виду оффшорный счет? Или снять такую сумму?

Боб неохотно, но кивает. Я в упор смотрю на него.

– Что происходит, Боб? К чему это? Если папа…, – я набираю в легкие больше воздуха. – Мама займет его место. У нас есть ты, мистер Прайс…

– Здесь что-то не так, – перебивает меня он. – Многое не сходится.

Он снова достает документы и что-то мне объясняет, но я не способен этого понять не только потому, что уже страдаю хроническим недосыпанием, но и потому, что совершенно не разбираюсь в этом.

– Постой, постой, – останавливаю я его. – Ты боишься, что мы можем остаться без денег после смерти отца?

– Да, Стайлз. – Его голос тих, глаза сосредоточены на мне. – Именно так.

Не знаю, что думать обо всем этом. Как такое возможно? Я не боюсь остаться без денег, но это залог нашего будущего, будущего Ханны в конце концов. Это труд отца. И я верю Бобу. Абсолютно. Он бы не стал просто так беспокоиться. Он и сам не понимает, что происходит.

– Дерьмо, – выплевываю я.

И мне тут же становится не по себе от мысли, что я пренебрегаю семейным делом. Я так устал, что сейчас раздражаюсь, что на меня повесили еще одну заботу. Моя голова не выдержит всего этого и просто-напросто лопнет.

– Стайлз. – Слышу голос Боба. – Передай миссис Мерлоу, чтобы она поговорила со мной.

Облизываю пересохшие губы и киваю.

– Обязательно. Спасибо. Спасибо, что ты позвонил мне.

Боб встает вместе со мной и пожимает мою руку.

– Как можно быстрее, – просит он. – И не благодари.

Все еще пребывая в некой прострации, я прохожу приемную и жду лифт. Пока еду вниз, мысленно разбираю вещи по полочкам, которые должен сделать. На самом верху – разговор с мамой. Нам нужно обсудить это. Обсудить наше будущее. Я знаю, что мама будет плакать и уходить от разговора, но нам {нужно} поговорить, чего бы это ни стоило. Мне нужно быть в курсе всех дел. Пора перестать жалеть себя и страдать у постели отца. Возможно, это слишком самонадеянно, но я попробую разобраться со всеми проблемами и наконец-то помирюсь с Мадлен. То есть верну все в прежнее русло. Я сделаю это.

* * *

Чарли самостоятельно приезжает в Бостон, чтобы побыть с нами. По ее словам ей надоело торчать в Салеме и ходить из угла в угол. Эта женщина стала для меня второй мамой. Так что когда наша квартира наполняется еще одним человеком, я расслабляюсь. Чарли тут же принимается драить кухню, да и все вокруг.

Я иду прогуляться с Айком. Жара еще не спала, но к Бостону постепенно приближается вечерняя прохлада. Айк все время пытается тащить меня вперед, но я сдерживаю поводок. Он сдается, а я, за кромкой некой сонливости и безразличия, обнаруживаю в себе какую-то гордость. Этот пес начинает меня слушаться. Или он просто ощущает ту же тоску по Мадлен, что и я. Поэтому ведет себя спокойнее обычного.

Скорее всего, второе.

Мы проходим несколько кварталов и возвращаемся обратно к дому, когда мой телефон вибрирует в кармане. В последние дни я так боюсь звонков, что мгновенно покрываюсь потом.

– Мама? – почти кричу я в трубку.

– Все хорошо, – успокаивает она меня, прекрасно понимая мою панику.

Я медленно выдыхаю. Мама делает то же самое.

– Все в силе? – спрашиваю я. – Перекусим где-нибудь вдвоем?