Рядовой свидетель эпохи.

Вскоре, действительно, на прицепе за автомашиной прибыла батальонная кухня, встала недалеко в лесу. Двое из экипажа сходили к ней, принесли в двух котелках суп, кашу и по 100 граммов спирта, заправленного жженым сахаром — самодеятельность помпохоза нашего батальона Шапиро. Пообедали, попили чаю, обменялись последними впечатлениями. Курящих в экипаже никого нет, поэтому нет и лишнего трепа. Кто в танке, кто под танком завалились вздремнуть, артобстрел на нас уже не действует...

Приятную дремоту прерывает команда: экипажу приготовиться переправляться первыми по новому мосту — строительство его уже заканчивается. Переправляемся на малой скорости благополучно. На той стороне некоторые дома горят, видимо, от близких разрывов снарядов, наших автоматчиков не видно, у нас на броне их тоже нет. Выходим на опушку леса, осматриваемся. Впереди большое поле, за ним лес. По полю в нашу сторону передвигается группа немцев, похоже, с противотанковыми ружьями и тут же на поле вдруг проваливается, исчезает, наверное, в траншею. Это место мы засекли и начинаем бить по нему из пушки... Появляются и встают левее нас еще два танка на расстоянии метров 50-70. В это время начинается интенсивный обстрел нашей опушки. Немцы поняли, что танки переправились на эту сторону реки. Налетают немецкие самолеты, кругом рвутся бомбы и снаряды, осколки молотят по броне. Пришлось прикрыть люк. Но не запираю его, иначе становится очень душно, включенные вентиляторы не успевают откачивать пороховые газы. Артобстрел нас усиливается. Немцы приберегали снаряды, видно, для нас, или они подтянули еще своей артиллерии. Слева, высунувшийся на поле, наш танк горит. Похоже, из-за выступа леса справа бьют противотанковые пушки. Нам они, однако, не видны. Сзади нас все в огне. Делали переправа? Кругом непрерывный грохот... Проходит какое-то время в такой свистопляске огня, взрывов снарядов и бомб, но, наконец, оттуда обстрел слабеет, с нашей же стороны усиливается, подходят и подходят наши танки. Значит, переправа действует. Пушка у нас работает безотказно, откат орудийного ствола, несмотря на интенсивную стрельбу, нормальный. За этим я слежу внимательно, часто вспоминая наставления преподавателя по танковому орудию лейтенанта Булавы о том, чтобы после каждого выстрела обязательно следить за индикатором отката ствола орудия... Все идет нормально, как по боевому уставу. Мы переносим огонь на опушку леса, там, наверное, немецкие наблюдатели, их пехота, и очередная линия обороны...

Наконец, немцы совсем прекращают стрельбу по нам, и с закрытых позиций, и прямой наводкой. Прекратилась и бомбежка переправившихся танков. С нашей стороны стрельба тоже прекратилась. Становится очевидным — немцы отходят. Не зря мы палили из пушки не только по траншеям на поле, но и по опушке дальнего леса. Наверное, посшибали с деревьев и наблюдателей, и корректировщиков артогня.

Вскоре вся бригада выходит из леса на дорогу и выстраивается в колонну. Значит разведчики уже побывали впереди и установили, что противник отошел. Движемся малым ходом по дороге вперед. Примерно через час лес, по которому мы движемся, слева от дороги переходит в большое поле. Впереди, в конце этого поля виднеется небольшой хутор. Немцев не видно, все спокойно. Выйдя из леса, вся танковая бригада останавливается. Комбаты собирают к своим танкам командиров танков, значительная часть экипажей «спешивается» — кто размяться, кто повидать близких друзей, узнать, все ли целы. Три танка посланы к хутору, разведать, что там. При дальнейшем движении он у нас остается на левом фланге. Устрой там немцы засаду, ударь по первому и последнему танку, и наша колонна понесла бы немалые потери. Сижу, как всегда, на башне, свесив ноги в люк, такое положение — хороший наблюдательный пункт... Неожиданно над нами на бреющем полете, поперек дороги прошел «мессер». Не успели моргнуть глазом, как говорится, он уже скрылся из вида. Он тоже вряд ли что мог рассмотреть на дороге, но явно немцы ищут нас, разведывают, куда подались. В этот момент сзади на дороге послышался какой-то необычный шум, возбужденные голоса, крики, но из-за снующих, спешившихся автоматчиков и танкистов ничего нельзя разобрать. И только когда шум совсем приблизился к нашему танку, с превеликим удивлением вижу немецкого мотоциклиста, виляющего между людьми. Все, у кого при себе оружие, хватаются за него, но стрелять нельзя — кругом свои, а немец, надо отдать ему должное, виляя между людьми, хладнокровно продвигается все вперед и вперед. Так и удрал, объехав всю танковую колонну. Невероятно, но факт.

В это время, посланные к хутору три наших танка, остановились перед ним, наблюдают. Потом вдруг открывают огонь из пушек, строения хутора загораются. К стрельбе тех танков самостоятельно подключаются некоторые танки с дороги, разбивают и сжигают весь хутор. Что там произошло, я так и не узнал — последующие события отвлекли от многого предыдущего.