Рядовой свидетель эпохи.

Многие события тех дней помнятся плохо. Видимо, потому что мы, то есть экипажи танков, уже десять суток находились без сна, и это отразилось как-то на памяти. Давали немного поспать при небольших передышках только механикам-водителям. Остальные члены экипажей все время бодрствовали в танках. Ночью обязательно экипаж поочередно дежурил на башнях. Все первые 10 дней танки почти все время находились в движении с короткими перестрелками. Однажды я умудрился вздремнуть на ходу танка на откидном сидении командира танка (он почти всегда находился на броне, у люка механика-водителя, жестами объясняясь с ним). Одну ногу я засунул в казенник ствола пушки, открыв ее затвор, другую положил на люльку пушки. Так и дремал на ходу танка... Немцы, конечно, быстро поняли ситуацию — танки действуют без пехоты — и попытались отрезать 5-ю ГТА от остальных войск 2-го БФ. Сразу после Мюльхаузена танки нашего ТБ развернули на восток и поставили задачу занять оборону, предупредив: немцы пытаются вырваться из Восточной Пруссии по направлению к Эльбингу; оттуда одновременно немцы наносят встречный удар. Снова трое суток экипажи не спали, дежурили в танках день и ночь. Танки нашего ТБ расставили на окраине, кажется, Мюльхаузена, так, чтобы отразить попытки немцев войти в пустующий город с востока. Каждому экипажу назначили сектор обстрела. Попытки прорваться немцы предпринимали, в основном, ночью. Ночью же они чуть было не захватили штаб 183 танковой бригады и штаб корпуса. Об этом подробно написано в книге Сле- пича и Терехова. Под угрозой захвата оказался и штаб 5-й ГТА, и даже штаб Рокоссовского. В его мемуарах19 на стр. 319 — 320 есть об этом такие строки:

«В ночь на 27 января собрав не менее семи пехотных и одной танковой дивизии, противник наносит удар из района Хайльсберга в направлении Эльбинга, где в то время еще шли бои. Противнику ценой больших потерь удалось потеснить части 48-й армии километров на двадцать к западу. Эта ночь мне запомнилась. С вечера поднялась сильная метель. Порывистый ветер принимал временами ураганный характер. Все мы находились в штабе — квартире, когда вбежавший связист вручил мне телеграмму командарма 48-й .И. Гусева: противник наступает большими силами. Командарм опасается, сможет ли его армия удержать эти рвущиеся на запад полчища.

Хорошо зная Гусева, вдумчивого и опытного генерала, мы поняли, что раз уж он поднимает тревогу, значит, опасность велика. Действовать начинаем немедленно. Срочно перебрасываем сюда большую часть сил 5-й гвардейской танковой армии, 8-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса...

Позвонил командующий 5-й танковой армией Вольский, доложил, что неприятель приближается к его командному пункту, и попросил разрешения перейти со штабом в расположение войск 2-й ударной амии. Я посоветовал ему не отрываться от своих частей, а подготовить их к удару по противнику... Через некоторое время мимо нашего командного пункта на галопе стали проноситься части кавалерийского корпуса, спеша к месту прорыва. Конники-гвардейцы, находившиеся севернее Алленштайна, были подняты по тревоге и вот уже успели продвинуться к нам. На КП заскочил Осликовский и доложил, что корпус полностью готов к бою и весь личный состав горит желанием сразиться с врагом. Головной полк уже в районе действий, установил связь с 48-й армией... На всякий случай приводим в боевую готовность наш командный пункт. Бойцы и командиры обслуживающих подразделений занимают круговую оборону. Нас окружали прочные постройки, за их стенами можно повоевать...А погода не унималась, снегопад усилился, ветер намел суровые сугробы. В такое бездорожье кавалеристы имели огромное преимущество перед пехотой, и они далеко ее опередили... Атакованный с трех сторон враг был разбит и покатился назад. Наши войска захватили огромное количество техники и свыше 20 тысяч пленных. В этом бою отличились все рода войск. Но особенно вовремя подоспели на выручку попавшим в беду частям 48-й армии кавалеристы 3-го гвардейского кавалерийского корпуса Н.С. Осликовского».

Погода действительно стояла тогда — хуже некуда. Автомашины с боеприпасами и горючим для танков где-то застряли, у нас же снаряды и горючее на исходе. Вот тут кавалеристы и выручили не только части 48-й армии, но и танкистов, только они смогли вовремя пробиться к месту прорыва немцев. Конный корпус Осликовского еще ранее отличился при взятии узлового города Восточной Пруссии Алленштайна. Рокоссовский в своих мемуарах с восхищением написал так об этом подвиге кавалеристов на стр.316:

«Наш конный корпус Н.С. Осликовского, вырвавшись вперед, влетел в Алленштайн (Ольштын), куда только что прибыли несколько эшелонов с танками и артиллерией. Лихой атакой (конечно, не в конном строю!), ошеломив противника огнем орудий и пулеметов, кавалеристы захватили эшелоны. Оказывается, это перебазировались немецкие части с востока, чтобы закрыть прорыв, проделанный нашими войсками...»