Рядовой свидетель эпохи.

Это очень важное высказывание маршала Рокоссовского, на которое следует, я считаю, еще раз обратить внимание читателей, среди которых, надеюсь, найдутся и молодые люди, неравнодушные к истории Великой Отечественной войны. Оно поможет добросовестным историкам разобраться в сущности Восточно-Прусской операции наших войск, осуществленной в начале 1945 года. Не менее важным для понимания военных событий в Восточной Пруссии я считаю и следующие строки из воспоминаний Рокоссовского, имеющиеся у него на стр. 314 — 315.

«Правда такой оборот событий можно было и следовало предусмотреть раньше... Начиная со Сталинграда наша Ставка и Генеральный штаб с высоким мастерством планировали и осуществляли крупнейшие стратегические операции с участием нескольких фронтов. Но я не могу сказать этого о Восточно-Прусской операции. По-моему, в ее организации было немало просчетов.

Ошибочно, на мой взгляд, выбрали направление главного удара Черняховского. Генеральный штаб не мог не знать о том, что наиболее сильные укрепления в Пруссии расположены в восточной и юго-восточной ее частях. Пробить вражескую оборону здесь было трудно. Сама конфигурация фронта подсказывала нанесение главного удара с юга на север. Наступление лучше было начать с ломжинского рубежа в направлении на залив Фриш-Гаф... но этого сделано не было. Более того, в директиве Ставки ни слова не упоминалось о привлечении войск 2-го Белорусского фронта для участия совместно с 3-м Белорусским в разгроме восточнопрусской группировки противника. Теперь же основной нашей задачей становилось именно окружение восточнопрусской группировки ударом главных сил фронта на север и северо-восток с выходом к заливу Фриш-Гаф.

Вместе с тем от прежней задачи — взаимодействия с 1-м Белорусским фронтом на фланге — мы не освобождались и вынуждены были продолжать наступление на запад, хотя на это направление у нас оставалось всего две армии... Продвижение здесь, конечно, замедлилось, мы все больше отставали от войск Жукова, и ему пришлось самому выделять силы для прикрытия с севера своего обнаженного фланга. Командующий 1 -м Белорусским фронтом упрекал меня, что я плохо ему помогаю. Впрочем, не сомневаюсь, он в то время сам понимал необоснованность своей претензии...

Совершив поворот на север и северо-восток, мы довольно быстро продвигались к морю. Чтобы задержать войска 2-го Белорусского фронта, враг стал стягивать на это направление силы с южного участка своей обороны, проходившей по Августовскому каналу, оставляя там лишь слабое прикрытие. Командование 50-й армии не заметило вовремя этого маневра и продолжало докладывать в штаб фронта, что неприятель держится крепко. Только через два дня разведка боем показала, что перед армией — пустое место. Последние мелкие группы гитлеровцев поспешно уходили на север. Такое упущение нельзя было простить командарму. В командование 50-й армией вступил начальник штаба генерал Ф.П. Озеров. Упоминаю об этом моменте потому, что в ряде трудов он описан неправильно... А 50-й армии пришлось форсированным маршем догонять оторвавшегося противника».

Об этом неожиданном изменении направления главного удара — повороте значительной части сил 2-го БФ на отсечение Восточной Пруссии — есть сведения также в книге «Маршал двух народов» на стр. 132 — 133.

Не случайно стремительный и очень успешный рейд 5 ГТА к морю нигде толком не описан и, видимо, официально не исследовался. Генерал-полковник В.Т. Вольский, командующий 5-й ГТА в период операции по окружению, точнее сказать, отсечению Восточной Пруссии от основной части Германии, вскоре после войны умер. Другие представители высшего командования 5-й ГТА почему-то не смогли заняться историей этой операции. Наверное, потому что в организации этой операции много неясного. Так маршал А.М. Василевский в своих мемуарах «Дело всей жизни», в кн. 2, на стр. 180 — 181 пытается опровергнуть утверждение маршала К.К. Рокоссовского. Он пишет: