Рядовой свидетель эпохи.

Лишь только наш танковый батальон и вся 183-я танковая бригада 10-го ДТК по тревоге сели в прибывшие танки, сразу почувствовали твердую руку маршала Рокоссовского, командующего 2-м Белорусским фронтом. В предстоящую же ночь вся бригада совершила двухсоткилометровый, практически безостановочный марш по направлению к Млаве. С этого момента началось наше непрерывное движение вперед. Утром, еще в темноте, сосредоточились в какой-то совершенно разбитой роще, в которой, в основном, остались только стволы деревьев. Почти все ветки и сучья были посечены осколками снарядов и пулями. Удивило то, что ни один танк в батальоне не отстал, все машины были исправны. Это тоже существенный штрих тщательной подготовки к операции. Тыловые службы работали четко. С минувшей ночи начались у нас снова напряженные фронтовые дни.

Как только остановились в роще — приказ: личному составу из рощи не выходить, костров не разводить, быть у танков или в танках, после заправки горючим примем еще комплект боеприпасов на борт в ящиках и снова двинемся вперед. Танки закрыть брезентом, по возможности чем-нибудь замаскировать. Между тем мы промокли, без движений продрогли, во время марша временами шел снег. Обсушиться негде. В такой ситуации — первый раз. Обычно подобные проблемы легко решались у костра. Позднее, когда войдем в прорыв, будет проще. У немцев, у каждого солдата в ранце находилась маленькая металлическая коробка, сантиметров 10 на 20, в ней — брикеты сухого спирта. Она раскрывалась на три части, крайние из них поворачивались, образуя маленькую подогревательную плитку на ножках. Крайние части коробки образовывали ножки, средняя — опору под котелок. Очень простая, но очень удобная конструкция. Но такие портативные подогревательные плитки попали в наши руки спустя еще несколько дней после описываемых событий. А в тот день ничего подобного у нас не было, а обсушиться и обогреться было необходимо. Мы, то есть наш экипаж, выход из положения нашли, благо командир танка ушел на совещание к комбату. Развели все же внутри танка на аварийном люке маленький костер. Выход дыма устроили через открытый верхний люк, приподняв соответствующим образом часть брезента. Тяга получилась хорошей, к тому же и дрова были у нас сухие, для чего разбили один ящик из-под снарядов, разложив его содержимое по ящикам боеукладки, от чего пол у нас в башне стал неровным. Высушились, высушили портянки, обогрелись. Но нас все же застукал помпотех (помощник по технической части) бригады подполковник Мендельблит. Шумел долго, обвинил нас в том, что мы умышленно хотим выдать немцам расположение воинской части, что всех нас надо отдать под трибунал, что мы не понимаем, что танк может взорваться, и извергал еще множество обвинений в наш адрес. Однако жаловаться на нас комбригу или начальнику политотдела не стал. Костер внутри танка, конечно, пришлось нам погасить...

Продремали кое-как хмурый, пасмурный январский день. Как питались — не помню, батальонные кухни на прицепе автомашин за нами, конечно, не успевали. На следующую ночь двинулись дальше. Марш снова длился всю ночь и, кажется, еще целый день. Затем, где-то под Млавой нас ввели в прорыв.

О стремительном броске нашего 10-го ДТК в составе 5-й Гвардейской танковой армии (5 ГТА), о своем ощущении этого прорыва, о том, что я тогда делал на своем месте в составе экипажа танка, я неоднократно рассказывал в своих публикациях в различных газетах патриотического толка и, частично, в своей книге. Здесь о том, что было рассказано ранее, постараюсь не повторяться, буду говорить, в основном, о том, о чем не говорилось ранее. Остановлюсь более подробно на месте и значении прорыва 10-го ДТК в ходе Восточно-Прусской операции 1945 года, роли в этой операции 2-го Белорусского фронта, 10-го ДТК и нашей 183- й танковой бригады. В этих вопросах в настоящее время есть немало неясностей. Естественно, такие небольшие отстуления я буду делать не с позиции сержанта, рядового участника тех событий, а с позиции сегодняшнего дня, с позиции человека, много поработавшего над книгами, документами и воспоминаниями участников тех событий.

В мемуарах маршала Рокоссовского «Солдатский долг» на стр. 311 так представлен ввод в прорыв 5-й ГТА:

«... За три дня непрерывных боев войска 2-го Белорусского фронта прорвали оборону противника на всем протяжении от Ломжи до устья реки Нарев, исключая участок 50-й армии, где враг продолжал отбиваться. Как и планировалось, с утра 17 января в образовавшийся прорыв была введена из второго эшелона фронта 5-я гвардейская танковая армия в полосе действий 48-й... При поддержке специально выделенных соединений бомбардировочной и истребительной авиации танки устремились вперед на Мариенбург. Одновременно в направлении на Алленштайн (Ольштын) вошел в прорыв 3-й гвардейский кавалерийский корпус, которым командовал боевой, энергичный генерал Н.С. Осликовский.