Ричард Длинные Руки – император

Впереди посреди пещеры нечто вроде тыквы размером с двухэтажный дом, но с узкими прорезями. Я всмотрелся в одну, сердце затрепетало: звездное небо, однако не то, что видишь с земли, когда свет звезд, преломляясь в атмосфере, выглядит лучистым и почти ласковым, а холодное мертвое и бесконечное пространство с едва заметной россыпью звезд незнакомой части космоса.

– Ваше величество! – воскликнула рядом Боудеррия.

Я вздрогнул.

– Что?

– Нет-нет, – заверил она, – просто вы так резко побледнели… Нас ждет что-то ужасное?

Я собрался с силами, отрезал надменно:

– Мало ли что нас ждет!.. Оно не знает, чего его ждет от нас!

Она вздохнул с облегчением.

– Слава богу, вы пришли в себя. Снова такой же наглый и уверенный.

– Я король, – напомнил я, – у королей это уже величие, а не эта ваша наглость. Не отставайте, дама!

– Я не дама, – отрезала она, – а леди!

– Видал я таких лядей, – пробормотал я. – Давай свернем к той щели… Там оторвемся от погони, она наверняка будет, переведем дух.

Она прислушалась, с той стороны доносится сухой грохот, больше никаких отличий от этого зала.

Она спросила саркастически:

– Вы знаете, что там?

– Нет, – ответил я честно. – Но там сильный шум, а филигоны шума не переносят.

Она сказала с сомнением:

– А вы в самом деле умное ваше величество.

– Знаю, – ответил я скромно.

– А почему, – спросила она, – филигоны не прекратят шум в своем корабле?

– Не знаю, – ответил я. – Возможно, это не их корабль.

– Ваше величество?

– А вдруг Маркус летает сам по себе? – предположил я. – А филигонам подчиняется в каких-то… рамках? Или этот шум от работы его, скажем, желудка.

Норберт произнес с уважением:

– Или это бьется его сердце.

– Скорее, – сказал Альбрехт авторитетно, – похоже на грохот крови в висках.

Я поднялся, взял меч.

– Сейчас все узнаем. Не рассыпаться, держаться компактно.

Альбрехт сказал тихонько:

– Это мне чудится или слышу дьявольский хохот?

– Чудится, – заверил я, хотя звуки, похожие на хохот, услышал еще раньше. – Хохот присущ только человеку. Особенно злобный.

– Злобный, – согласился он, – да. Звери не хохочут. Хотя улыбаются. Насмешливо так. Как мой конь – всегда надувает пузо, когда затягиваю подпругу…

– А вы его кулаком в пузо, – посоветовал Норберт.

– Обижается, – ответил Альбрехт со вздохом. – Хотя да, приходится напоминать, кто из нас человек, а кто лощадь.

В какой-то момент Сигизмунд догнал, сказал почтительно:

– Ваше величество… позвольте?

– Смотря что, – ответил я, – хотя ты и вроде бы и не слишком наглый, но моя должность предрасполагает к недоверчивости. Доверчивый король – уже не король.

Он застенчиво улыбнулся.

– Позвольте сейчас пойти впереди. Я чую некую недобрую эманацию. Вы ничего не ощущаете?

Я прислушался, сказал в недоумении:

– Нет. А что, запах или флюиды…

– Скорее, – сказал он, – флюиды, хотя и не флюиды, я же не знаю, что это. А может, и флюиды, вам виднее, вы же король, ваше величество! Вам сверху виднее. Но вряд ли флюиды, слишком уж необычное…

– Необычность, – пророкотал Тамплиер, – означает прежде всего опасность.

– Сэр Тамплиер, – сказал я, – идите направо, а вы, сэр Альбрехт, налево, у вас такая репутация. Если что, кричите громче.

Альбрехт кивнул, ничуть не обидевшись за репутацию, для мужчины это даже предмет гордости.

– Да, конечно. Если успею.

Он ушел вперед в сторону тьмы и растворился в ней почти без звука.

Глава 18

Зов пришел от Альбрехта, а когда мы прибежали, обнаружили его стоящим на краю пещеры, где с самым обалделым видом то поднимает голову к темному своду, то опускает к полу. Тот, уже привычно бугристый и неровный, шевелится, негромко потрескивает.

Массивные глыбы камня отламываются, поднимаются и, оторвавшись от пола, стремительно уносятся вверх во тьму, оттуда доносятся глухие удары.

Оглянувшись на звук наших шагов, отыскал взглядом мое лицо, бледный и дрожащий.

– Ваше величество!

– Что не так? – спросил я сварливо. – Надо идти, а не…

Он пролепетал:

– Но… камни! Камни рушатся вверх!

– Только и всего? – спросил я. – Можно подумать, антигравитацию не видели!.. Что, в самом деле не видели? Дикари-с. Там справа или слева проход есть?

Двое ринулись с факелами в стороны, через некоторое время первый прокричал:

– Нет!.. Здесь прямо от стен…

Второй крикнул на пару секунд позже:

– И здесь, ваше величество!

– Ну и ладно, – сказал я бодро, хотя сердце колотится, как у зайца. – Мужчины не выбирают окольные дороги! Камни же не сверху падают, чего вам снова не так? Какие вы все капризные, с кем я взялся строить светлое будущее с человеческим как бы лицом? В церковном хоре никто не поет?.. Сэр Норберт, не смотрите на лорда-канцлера, у него был дурной сон с кошмарами насчет кражи коней…

И, не дожидаясь реакции от вконец обалдевших, быстро побежал прямо, перешагивая с камня на камень, выбирая с виду те, что не шевелятся, перепрыгивая трещины и уклоняясь от глыб, что с треском выламываются и уносятся вверх.

Уже почти на той стороне догнал Норберт, лицо бледное, глаза безумные, с разбега налетел на стену и, распластавшись на ней, едва не расцеловал в благодарность, что твердая и несдвигаемая.