Ричард Длинные Руки – паладин Господа

Гендельсон все дергался, ерзал в седле. Я убрал в мешок Красный меч, вытащил и повесил за спину Черный, с красной рукоятью. Если дракон на знамени заргов держит такой же, то это что-то может значить. Во всяком случае, скоро пойму…

– Здесь нам не пройти, – признал я зло. – Придется что-то придумывать иное…

– Что?

Я не ответил, и понятно почему не ответил.

Мы понеслись обратно, мой конь начал отставать, Гендельсон ухитрился и здесь выбрать себе коня намного лучше. Его конь скачет ровно, хотя на Гендельсоне железа, как на башенном кране. Я хлестал своего между ушей, бил по бокам, трепал по шее, трогал шпорами и даже вонзал их ему под ребра, но он двигался все той же вихляющей рысью, словно к скверной походке обрел еще и нечувствительность к боли.

Гендельсон уже обогнул скалу, откуда открывается вид на несметное войско. Рука его властно натянула повод. Конь под ним еще и пританцовывает, зараза, готов бежать дальше. Белые равнины почернели от скопища заргов, даже шатры их военачальников абсолютно черные. Справа и слева горы, да не просто горы, а почти отвесные стены перегораживают мир, зубьями достигая облаков. Это ж какой крюк довелось сделать подлецам, чтобы попасть сюда. Сколько народу и коней погубили на горных перевалах! Их уж точно не пропустили через анфиладу залов монастыря древних богов…

Я снова засмотрелся на проход в этой стене. Что за строители, непонятно, но перегородили проход стеной из такого же камня, и чуть ли не такой же толщины, как сами горы. Высокая, даже отсюда видно, что-то из византийского или давидсасунского эпоса. Там всегда такие поражающие воображение стены. Собственно, в тех сасунских краях камня до фига, это в наших лесных землях такие стены в диковинку… Даже отсюда, с высоты, не видно, что там за стеной, какие дома, дворцы, храмы, конюшни, бараки…

Гендельсон вскрикнул:

– Кернель!

Красные драконы проносились над Кернелем, выдыхали огонь. Там вспыхнули пожары, но, к моему удивлению, то один дракон, то другой вдруг начинал беспорядочно колотить крыльями, падал, нередко задевая других, а те тоже неуклюже рушились на закрытый стеной город. Другие наездники разредили драконов, держались осторожнее, драконы огонь старались выдыхать либо издалека, либо проносясь над самой стеной, чтобы в случае неудачи упасть на эту сторону.

Мы отчетливо видели черную массу, что как полчища муравьев быстро поползла по чистым стенам вверх. Там сверкали искры, заходящее солнце играет на доспехах, мечах и топорах.

Гендельсон вскрикнул отчаянным голосом:

– Они влезают на стены!

– Заткнитесь, – сказал я грубо.

– Кернель… он гибнет на наших глазах!

– Заткнитесь! – выкрикнул я в бешенстве. Он повернулся ко мне, я заорал: – Думаешь, мне нравится такое видеть?.. Но что, что ты предлагаешь?.. Помимо бабьих криков? И заламывания белых рук?

Солнце скрылось за горами, зарево пожара смешивалось с отблесками заката. Другого пути, как я понял, попасть в Кернель нет, кроме как либо проломить там ворота, либо перелезть через стену, что тянется чуть ли не на километр, где-то да отыщется слабое место…

Тьма сгущалась быстро, как обычно приходит ночь высоко в горах. Издали донеслись едва слышные звуки сигнальных рожков. Гендельсон начал торопливо креститься. Стены Кернеля очистились. Темная масса войск, как ртуть, потекла прочь от стен, но, вопреки моим надеждам, остановилась за пределами выстрелов из луков.

Вспыхнули первые костры. Ночь сразу стала темнее, зажглись звезды. Из-за гор показалась половинка месяца, залила все пространство призрачным светом, посеребрила пики гор. Костры вспыхивали повсюду, куда достигал взгляд по долине. Мне впервые за последние дни стало страшно и безнадежно. До этого я пер, как лось, напористо и бездумно, ибо была цель – достичь Кернеля. Но вот достиг. Там он. Рукой подать.

Глава 31

Мы отыскали достаточно широкую щель в скалах, Гендельсон тщательно упрятал там коней. Я собрал веток, Гендельсон изволил помогать с костром, но я две трети его веток забраковал: сырые, дадут дым, а по дыму нас отыщут. Снова собирали все щепочки, сучки, даже сухую траву. Наконец нагребли, отогрелись и поджарили мясо подстреленного зверька, похожего на зайца, на крохотном огне, огородив пламя камнями.

Гендельсон остался греть озябшие руки, я потихоньку выбрался наружу. Полумесяц поднялся на темное небо весь, его передвинуло на другую сторону небосвода, свет падает резкий, контрастный. Стена и ворота выглядят даже четче, чем днем, когда яркий свет слепил, сглаживал все щели и неровности. Сейчас стена очень походит на кремлевскую, с той лишь разницей, что сложена из массивных глыб из серого гранита. И, похоже, там поверху, как по Китайской стене, могут проехать на колеснице. Что важнее, там можно стоять не цепочкой по одному, а целыми отрядами.

В серой стене, сейчас серебристой, зияли каверны. Не щели, однако глубокие трещины, вмятины, черные от копоти пятна. Вся стена выглядела бесконечно старой, дряхлой, что вот-вот рассыплется под собственным весом, стоит еще чуть расшатать в основании хотя бы камень…