Риф

– «Поле молний» – сложное и тщательно продуманное произведение искусства, оно создано с определенной целью, а это – просто тополь, – сказала она.

– Каждый называет варварством то, что ему непривычно. Это ведь зависит от ракурса, разве нет? Если закрыть глаза на предысторию, то «Поле молний» – это просто четыреста стальных стержней, не более. Где разница? В какой момент обыкновенный бытовой предмет – например, сушилка для бутылок, – становится произведением искусства? Почему ты считаешь, что студенты, просящие у тополя защиты – суеверные дурни, а люди, которые платят деньги, чтобы увидеть стальные штыри в пустыне, – ценители высокого искусства? Ведь в обоих случаях мы имеем дело с ритуальным мышлением.

Ли молча смотрела на огромное дерево.

– Хорошо, – сказал Гарин, – а если я скажу тебе, что все, абсолютно все студенты, которые провели ночь в обнимку с тополем и попросили его о помощи, – все они доучились до конца и сделали отличные карьеры. И я один из них.

– То есть вы думаете, что тополь действительно им – вам – помог?

Гарин вздохнул. Ли чувствовала, что он начинает злиться.

– Взгляни еще раз на тополь. Что ты видишь? Помимо тополя. – Пауза. – Хорошо, я подскажу. Стальные тросы. Ты видишь их?

– Да.

– Тополь связан с другими деревьями стальными тросами, а в основании его поддерживает бетонный постамент. О чем это нам говорит?

– О том, что его берегут.

Он кивнул.

– Каждый год попечительский совет – в котором состою и я – выделяет деньги на проверку состояния тополя, замену тросов в случае необходимости и прочие мелочи. Это немалые деньги. Их можно потратить на более важные вещи – закупку книг, ремонт аудиторий, что угодно. Но мы тратим их на уход за тополем. Возможно, у кого-то из деканов и есть сомнения в целесообразности подобных трат, но они стараются эти сомнения не высказывать. Как ты думаешь, почему?

– Боятся осуждения?

– А боятся почему? Собственно говоря, все на поверхности. Они могут сколько угодно по-тихому между собой насмехаться над суевериями, но никто не посмеет нарушить установленный сотню лет назад и давно укрепившийся ритуал. И даже больше – они знают, что им не дадут его нарушить, знают, что встретят сопротивление. Каждый думает: я, конечно, не верю во все это, но, похоже, все остальные верят, и для них это важно, поэтому мы просто будем и дальше делать то, что делаем. Потому что фольклор нашего университета гласит: пока стоит тополь, мы процветаем. И чем активнее мы поддерживаем тополь, тем сильнее верим в это утверждение.

Гарин помолчал, давая Ли подумать над этим.

– А теперь вернемся к моему первому тезису. Почему, как ты думаешь, за всю историю университета ни один студент, проведший ночь в обнимку с тополем-защитником, не был отчислен?

– Преподаватели не хотят нарушать ритуал – в этом дело?

– И да, и нет. Они делают это бессознательно. Устоявшийся ритуал настолько силен, что даже те, кто считает его глупым суеверием, подсознательно все равно стараются его соблюдать. Если кому-то из профессоров сообщить, что его студент провел ночь в обнимку с тополем, профессор, может быть, и не придаст этому значения – возможно, он даже посмеется, – но его подсознание, самая древняя часть его мозга, – Гарин похлопал себя по затылку, – обязательно отреагирует. Так уж мы устроены.

Они шагали по огибающей тополь дорожке.

– Та же история с Тауэрскими воронами – слышала о них?

Ли покачала головой.

– Примерно в семнадцатом веке в крепости Тауэр в Лондоне поселились вороны, и вместе с их появлением возникла легенда, которая гласила, что, если вороны покинут Тауэр, Британия падет. С тех пор и по сей день, – Гарин поднял палец, – вороны находятся на довольствии у Британской Короны. В Тауэре существует должность смотрителя воронов, он тоже получает зарплату из бюджета и, чтобы вороны, не дай бог, не улетели, иногда подрезает им маховые перья на правом крыле. Подумай только: мы сейчас не о малых народах Микронезии говорим. Бюджет Англии оплачивает, – Гарин загибал пальцы, – науку, медицинские и технологические исследования, армию, строительство дорог и до кучи еще чувака в смешном костюме, который подрезает маховые перья и кормит птиц на чердаке. Потому что миф и ритуал – самые сильные скрепляющие растворы. Попробуй кратко, одним предложением ответить на вопрос: о чем твоя работа?

Ли задумалась.

– О невидимом искусстве.