Рифмовщик

Инструктор равнодушно отвернулся от них и удалился в другой конец цеха. Некоторое время они работали молча. Напарница ловко подавала ей всё новые и новые детали, а она едва успевала обрабатывать их и отправлять на конвейер.

— Ты зачем с ним соглашаешься? — зло прошипела напарница. — Учу, учу тебя, а толку всё нет!

— Извини, я машинально, — ответила она. — Я больше не буду.

– “Больше не буду, больше не буду”, — уже сочувственно прошептала напарница. — Ты же знаешь, что с ними не надо соглашаться, уж лучше просто молчать.

— Да, — совсем тихо сказала она, и очередная деталь выпала у нее из рук.

— Ну вот, совсем расклеилась, — прошептала напарница. — Становись на мое место, — и, оглядевшись вокруг, спросила: — Он-то ходит к тебе?

— Да, — ответила она, подавая очередную деталь.

— И что? — тихо спросила напарница.

— Хочет, чтобы мы ушли отсюда, — ответила она.

— Как это уйти? Через канал? — изумилась напарница.

— Он знает, как можно уйти.

— Тс-с, — прошептала напарница.

Поблизости вновь появился инструктор. Он медленно двигался вдоль стеллажей, и его немигающий взгляд равнодушно скользил по рядам обработанных деталей.

— Ой! Поймают вас эти или сварят в канале! — прошептала напарница и, выждав паузу, добавила: — А нам здесь придется до конца дней на манифестации ходить.

— Да, — согласилась она.

— Опять ты дакаешь! Видно, от судьбы не уйдешь.

— Да, — улыбнувшись, ответила она. — Он мне стихи читает.

— Прочти, — предложила напарница.

Она, оглядевшись по сторонам, тихонько прочла:

“Судьба, как верная подруга,
Меня преследует всегда.
Но видит Бог, какая скука —
С одной подружкой навсегда!”

— Дурацкие стихи, — отреагировала напарница. — Эдак он тебя может и бросить.

— Может, — согласилась она. — Но это будет потом.

— Это будет потом, — задумчиво прошептала напарница. — А сейчас работать надо. Скоро смена, а у нас нормы еще нет.

Они тихо рассмеялись — инструктор был далеко».

* * *

— Кричать о любви не стоит, — согласился дедуля. — Кричать надо о том, что будет с нами дальше. Потом, когда мы уйдем. Что останется после нас? Вот о чём надо говорить. А то говорим обо всём: о погоде, о красоте, об этом вашем Откине и его спутнице, о еде, наконец. А когда же будем говорить о главном? Когда?

Компания посерьезнела. Большая дама не очень уверенно произнесла:

— А что значит главное? Что вы имеете в виду?

Музыка в глубине ресторанчика затихла — видимо, музыканты организовали себе перерыв.

— Главное — это то, что останется после нас, — нахмурившись, ответил дедуля.

— Так-так, — пробурчал крупный мужчина. — Вот, темочка серьезная образовалась. Не то что «обнял ее за талию» и так далее.

— Ну и что же вы нам, мудрые, скажете? — настороженно спросила большая дама.

— Да уж всё сказано-пересказано, — произнес крупный мужчина. — Останется то, что останется, а остальное быльем порастет.

В компании воцарилась тишина. Все молчали. Снова зазвучал саксофон. Его мелодию подхватила гитара.

— Ну и скуку вы развели здесь! — недовольно сказала гламурная дама. — Останется, не останется… Мы на отдыхе. Надо любить каждую минуточку, уметь наслаждаться, а если всё время думать о главном, то голова с катушек может слететь.

— Может, — согласился дедуля и продолжил: — Может и слететь. Ну что, тогда будем продолжать потреблять наслаждения! Ведь это так приятно — потреблять!

Разговор затих — наверное, каждый подумал о своем потреблении. Возразить дедуле или спорить с ним не хотелось, и только крупный мужчина, как бы размышляя вслух, пробурчал:

— Поиск смыслов — не наше занятие. Это для философов. Нам бы что-нибудь попроще. Может быть, о поэзии, о музыке… — и он, не зная какую развить тему, замолчал.

— Лучше послушайте, как шикарно и трогательно звучит саксофон! — включилась в разговор большая дама. — Вот ведь не классический инструмент, а мелодия очень хороша.

— Вы о чём? — спросила ее бодрая старушка.

— О мелодии, — громко ответила большая дама.

— Да, это хорошо, когда есть мелодия, — продолжила бодрая старушка. — Я это люблю. А то ныне некоторая музыка звучит совсем без мелодии. Что-то какофоническое. Слушать неприятно. Альты скрежет издают, словно железки трутся друг о друга, смычковые им подражают, скрипом сопровождают каждый звук — и попробуй улови мелодию. Невозможно!

— Да, пожалуй, без мелодии и жить-то нельзя, — продолжила тему большая дама.

— Интересная мысль, — оживился дедуля. — У каждого должна быть своя мелодия. Главная мелодия. Да так, чтобы прежде всего себе была слышна. А ведь как бывает? Живешь чужими мыслями, играют на тебе кто хочет и как хочет, а ты, бедненький, неразумненький, свою мелодию никак не найдешь. Не понимаешь, не слышишь свою главную мелодию, за которую… — дедуля задумался, подбирая какие-то очень важные слова, но, ничего не придумав, вздохнул и затих.