Рифмовщик

Куратор никак не отреагировал на ее ответ, он готовился продиктовать следующий лозунг. Остальные участники мероприятия внимательно следили за ним, пытаясь уловить каждое его слово, каждое движение. Куратор поднял на них пустые, немигающие глаза и произнес рифмованную фразу:

Правда всегда права —
Долой неправые дела!

Они хором повторили ее трижды. В этот раз никто не сбился. Хор звучал в унисон. Она пыталась незаметно наблюдать за белым лицом куратора, стараясь понять, доволен ли он их хором, но его лицо было непроницаемым. У нее уже в который раз мелькнула одна и та же мысль:

«Как они делают этих непроницаемых кураторов инструкторов и наставников?»

Прошлой ночью он пытался ей объяснить что-то про них, но она плохо его поняла. Получалось, что топляки — это их сырой материал. Но как можно из топляков сделать какого-нибудь куратора, ей было непонятно.

Куратор не уставал, не делал пауз. Он, как машина, работал с их группой, тренировал их для следующей манифестации.

«На раздумья время нет,
От раздумья много бед!»

— прокричали они вслед за ним и, судя по тому, как он безмолвно сделал какую-то отметку в журнале, куратор принял этот лозунг.

Через час интенсивной работы они без запинки могли прокричать более десятка лозунгов. Ее ноги гудели, от долгого стояния заболела спина, и ей казалось, что с начала занятий их группы прошла целая вечность. Но наконец-то раздался сигнал, и куратор, повернувшись к ним спиной, энергично зашагал к выходу.

— Уф-ф! — облегченно вздохнула напарница и, криво улыбнувшись, легонько стукнула ее по спине. — Всё. По домам. Урок закончен.

* * *

— Не понимаю, — пробурчал крупный мужчина.

— Что вы не понимаете? — чуть возмущенно произнес дедуля. — Всё предельно ясно. Молодая женщина боится ненормального общества и, естественно, стремится найти хоть какую-то защиту.

— Я не понимаю: зачем нужны топляки? — ответил крупный мужчина. — Можно же всё сделать гораздо проще и понятнее. Есть цех, есть работа, есть любимый друг. На кой чёрт сдались эти топляки, наставники с пустыми глазами?

— А это, мой друг… — пытаясь объясниться, заговорила большая женщина, — для того, чтобы интересно было. Автор стремится интерес в нас пробудить к чтению — вот и приключения фантастические вставляет в повествование.

— О чём вы говорите? — громко спросила бодрая старушка.

— О фантастике, — недовольно ответил крупный мужчина.

— Не люблю я эту фантастику, — продолжила старушка. — Пыжатся эти фантасты, что-то мудрое сказать нам хотят, а всё одно враньё получается. А главное — спросить разъяснения не у кого.

— Как это не у кого? — удивился дедуля. — Вон, автор-то рядом.

— Как же, спросите у него! Их и след простыл, — обратила внимание на пустой стол гламурная дама.

— Нет, не простыл. Свечи горят, а к тому же я заметила: повел он ее танцевать. За ручку нежно взял и увел в зал, — возразила большая дама.

— А вы что же сидите, не танцуете? — дедуля, улыбнувшись, спросил большую даму.

Большая дама вопросительно взглянула на крупного мужчину, который хмуро наблюдал за мерцающим пламенем свечей.

— Наверное, мы свое отплясали, — грустно ответила большая дама.

Компания затихла, слушая доносившуюся из зала мелодию. Дедуля встал, прошелся вдоль веранды, заглянул в зал и, вернувшись на место, произнес:

— Действительно, танцуют. А по поводу топляков и прочего вот что я вам скажу, дамы и господа. Думается, что автор намеренно поместил своих героев в такие экстремальные условия, чтобы ярче проявились характеры. Правда, мы пока еще не знаем, чем закончится эта история. Удастся ли молодым людям вырваться на свободу?

— Поживем — увидим, — тихо ответила большая дама.

* * *

— А вы хорошо танцуете, — сказала она, когда музыка закончилась.

— Может быть, — ответил он, провожая ее к столику. — Но мне более интересно узнать ваше мнение о продолжении рассказа о несчастной любви. Вы помните, мы немного обсуждали его?

— Да, помню. Вы тогда сказали, что это горькая, трагическая любовь.

— Ну, так как вам продолжение? — снова спросил он.

Она задумалась. Внимательно посмотрела на него и очень серьезно ответила:

— Я думаю, что не всем понравится ваш рассказ о топляках. Не всем нравится такая фантастика.

— А вам? Лично вам нравится? — нетерпеливо спросил он.

Она замялась и почти минуту молчала и, похоже, не почувствовала, что он терпеливо ждет ответа как приговора.

— Мне кажется, что эта история не для женщин, — ответила она.

— Да? — искренне удивился он.

— Да, конечно, — более уверенно произнесла она. — Не женская эта история. Может быть, для юношей или солидных дядей.

— Почему вы так считаете? — продолжил он.

— Наверное, это рассказ-антиутопия. И главное в нём — как ведут себя герои, стремящиеся вырваться из этого… — она запнулась.

— Из этого несвободного состояния, — подсказал он.

— Да, пожалуй, из несвободы. А их любовь приведена для контраста. Любовь не терпит несвободы. Она там может зачахнуть.

— Любовь приведена… — повторил он. — Ох, как формально сказано!