Рифмовщик

Долго ли, коротко ли шли — вышли они на поляну. Дом красивый стоит. В доме том дети резвятся, мал мала меньше, и мать хлопочет вокруг, заботится о потомстве своем. «Вот видишь? — говорит юноше девушка, — дом со счастьем». — «А где же любовь?» — вопрошает юноша. — «А любовь — вот же она, прямо на глазах твоих!» — отвечает девушка. Потер глаза юноша, всматривается и никак любовь разглядеть не может. Говорит застенчиво и растерянно: «Что-то я любви не вижу. Детей вижу и маму их вижу, а где же любовь?»

Глубоко задумалась девушка. Как объяснить другу своему, где здесь любовь? Заволновалась она сильно, испугалась даже: вдруг этот юноша бесчувственный и холодный как ледышка, если любовь матери к детям разглядеть не может? Взяла она его за руку и повела от дома дальше через лес, через степь, в горы. В селение привела, где дома с плоской крышей. Остановилась и говорит другу своему: «Смотри внимательно». — «Смотрю во все глаза», — отвечает ей друг. «И что же ты видишь, добрый молодец, друг мой закадычный?» — нетерпеливо спросила она. Юноша долго разглядывал окружающую обстановку, прищуривался, глаза напрягал для улучшения зрения и наконец-то вымолвил: «Вижу старика со старухой, уж очень древних, и двух молодцев бородатых». — «Наблюдай внимательно, — советует ему девушка: — Может быть, еще что-нибудь заметишь». — «Наблюдаю, наблюдаю сосредоточенно, — ответил юноша и изрек такую фразу: — Видать, семья они одна: старики — родители, а молодцы бородатые — это их сыновья, наверное». — «И что же промеж них происходит?» — допытывается девушка. Отвечает юноша неуверенно: «Забота у них наблюдается. Молодые заботятся о старших». — «Вот и замечательно, что разглядел ты, друг мой закадычный, эту штуку — заботу, — а забота почти рядом с любовью живет. Только сложно ее увидеть, если сам ни о ком не заботишься и никого не жалеешь», — произнесла эту фразу девушка и задумалась: «Что же еще показать другу своему, чтобы он наконец-то понял, что нет счастья без любви?»

И повела она его дальше — через моря и горы, в дальние дали — показать, как ей думалось, настоящую яркую любовь между юношами и девушками…

Он остановился и пошутил:

— Эта «тягомотина» никогда не закончится. Будут они бродить в поисках счастья и любви до бесконечности. Предлагаю закруглиться. Все сказочки когда-нибудь заканчиваются. Вы сможете и нашу сказочку подытожить?

— Смогу, — решительно заявила она и продолжила: — И пришли они в город. Странный город оказался: одни девушки в нём жили. Девичий город, сказочный. Юноша смотрит по сторонам, головой вертит, того и гляди шею свернет, а вокруг скучают девушки, одна другой краше. Закружилась голова у юноши от такого изобилия — забыл он свою подружку закадычную. Можно сказать, бросил ее, и пришлось нашей героине домой возвращаться в одиночестве. Вот и сказке конец.

— А где же выводы, где же мораль? — спросил он, когда она замолчала.

Она улыбнулась и ответила:

— Мораль — это по вашей части, по литературной. Нам, простым рассказчикам, не до морали. Нам бы только сюжет изложить — и то слава богу.

— Так что же, предлагаете мне заключение сотворить? — спросил он.

— Пожалуй, да. Вы затеяли эту игру — вам и завершать, — ответила она.

— Хорошо, — сказал он, потер ладонью лоб, словно собирался с мыслями, и произнес: — А мораль такова: не стоит своих друзей-юношей водить туда-сюда, да еще девичьи города показывать. Так в одиночестве остаться можно.

— Да, наверное, вы правы, — согласилась она. — Как начнешь любовь со счастьем искать где-то вдалеке — так ничего хорошего не жди. Рядом надо оглядеться: может, это счастье где-то близко, только руку протяни.

Он пристально посмотрел на нее и подумал:

«Может быть, эта история с юношей — ее история, только с фантазиями. Одиночество ее заметно. Одинокому человеку другого одинокого легко распознать».

Он вдруг почувствовал, что ему очень жаль эту умную женщину, и ему захотелось как-то тактично высказать свою симпатию к ней, как-то тактично посочувствовать ее одиночеству. Но нужных слов он никак не находил и только внимательно смотрел не нее, стараясь не мешать ей думать о чём-то своем.

* * *

Сегодня напарница была что-то не в духе. Она работала молча и даже не спрашивала, как прошла вечерняя манифестация. Работа спорилась — к обеду они вдвоем сделали больше половины нормы. Инструктор уже два раза подходил к ним, целую минуту наблюдал за быстрыми и ловкими движениями их рук и, удовлетворенный, ретировался в свою каморку. После обеда, когда они снова встали у конвейера, напарница тихо спросила:

— Ну как, отбарабанилась?

— Да, — прошептала она. — Только всех дождь намочил.

— Дождь намочил? — переспросила напарница.

— Там еще странный парень был. С ума сошел от лозунгов.

— Лицо побелело, и глаза стали пустыми? — снова спросила напарница.

— Ты тоже его видела, — прошептала она и испугалась: инструктор стоял рядом и, наверное, уже давно наблюдал за ними.

— Шептать нельзя. Я оформлю на вас рапортичку, — равнодушно произнес он.

«Ну вот, опять попалась!» — подумала она.