Рихард Феникс. Горы. Книга 1

— А это не опасно? — Тефтелька смотрел на половинки фрукта округлившимися глазами, а в животе парня заурчало. Рихард к своему стыду понял, что тоже проголодался и не отказался бы сейчас даже от кусочка съестного.

— Конечно, опасно, — нехорошо улыбнулся Август, — но только для дилетантов и слабаков!

Высокомерие — вот что осталось в нём, остальное отпало луковой шелухой. А в это время Луи, крутя кренделя саблей, задел половину яблока, она отлетела к ногам Бэна. Тот нагнулся, облизываясь, порываясь поднять, живот его урчал всё сильнее, но рядом открылся люк, рука в перчатке щёлкнула Тефтельку по и без того распухшему носу, цапнула яблоко и — «трах!» — исчезла.

— Ой, а кушать-то хочется, — обиженно произнёс толстяк и похлопал себя по животу

Трибуны грохнули смехом, многие встали и повторили его жест. Видимо, людям так не терпелось увидеть битву или поиздеваться над кем-то, что не могли усидеть на месте. Рихард, не веря глазам, озирался: ну и странные всё-таки люди.

— Ты как несдержанное животное, — скривился Сахарок. — Совершенно никаких манер! Или у вас тут все такие?

— Эй, хватит строить из себя самого лучшего! — Рихард почти кипел. Август действовал ему на нервы, так и хотелось стукнуть его чем потяжелее.

— А я и есть самый лучший — по праву рождения! — презрительно ухмыльнулся ему белобрысый.

— Что это значит?

— Ась? — Луи приложил ладонь к уху, стоя на одной ноге, отклонился к ребятам и расхохотался. — Глядите, почтенная публика! Наши претенденты уже завелись! Этот бой будет жарким! Да⁈

— Да-а! — грянули трибуны.

За воплями Рихард не услышал ответа Августа, хотя видел, как губы того шевельнулись, затем растянулись в улыбке, и высокомерный мальчишка отвернулся. Когда вопли стихли, он крикнул:

— Дайте оружие!

Луи отпрыгнул, смял саблю, будто бумагу, сунул комок в карман, выбил каблуками резвый знакомый ритм, и из открывшихся люков к противникам потянулись цветные ленты.

— Выбирай, Сахарок! — пропищала Чародейка и пихнула мальчишку в спину. Тот сделал два шага, едва не упал, но устоял, обернулся. Лицо его полыхало гневом. Наглая девчонка ехидно поддела: — Тебя остудить?

Между вытянутых ладоней её вращался водяной шар. Август замер в полуметре от чуда, открыл было рот что-то сказать, но смолчал и вперился взглядом в белую маску Чародейки. Рихарду казалось, что белобрысый мальчишка может и ударить, и уколоть словом, но отчего-то решил сдержаться, и, что самое удивительное, улыбнуться. «От такого оскала вороны бы дохли на лету», — пронеслось в мыслях Феникса. Сахарок повернулся к Луи, а нахалка отошла в сторону, жонглируя меленькими пёстрыми мячиками.

— Побе-еды обо-оим! — внезапно донёсся тонкий девичий крик.

Рихард обернулся и увидел опёршуюся руками о край сцены принцессу Теней Хайну. Её невидящие глаза будто бы смотрели прямо на него. Маленькая тёмная фигурка на фоне белоснежного шатра — одинокая, безучастная к ликованью трибун. На душе у Феникса потеплело. Приятно было знать, что ему желает победы кто-то, кроме отца. Август медленно перевёл взгляд на девочку, потом на Рихарда, сощурился и спросил у Луи:

— А как я выберу, если не вижу оружия?

— Да очень просто! — ответила вместо ведущего Чародейка. — Потяни за две ленточки, и появится оружие для тебя и Горчицы. Только не мешкай! А то будешь сражаться ржавой кочергой или коровьей ногой. Хотя, если ты — Сахарок, то может попасться большая ложка!

Конец фразы потонул в рокоте живота голодного Бэна. Зрители загоготали. Рихард понял, что покраснел: сначала жар опалил уши, потом лицо. И почему же это? Может потому, что ему всё больше нравился этот увалень, и всё меньше белобрысый.

— Это отвратительно, когда кто-то не может контролировать своё тело! — Август вздёрнул подбородок, но взгляд был опущен к лентам, которые, подобно змеям, извивались у его ног.

— Простите. Просто, когда я голодный… — начал оправдываться Бэн, но Сахарок его перебил:

— Как я узнаю, что там действительно оружие, а не всякий мусор?

Он посмотрел на ведущего так, будто пытался сделать в Луи пару сквозных отверстий.

— А мы вам покажем! — хихикнула Чародейка.

— О, демонстрация! Мы любим демонстрации! Больше демонстраций почтенной публике! Эй, помощнички, докажите, что наше оружие — это не шутка! — гаркнул Луи, выдернул из кармана комок, что был раньше саблей, встряхнул, и тот превратилась в дудку.

Ведущий оглушительно дунул и дёрнул за ближайшую ленту. В люке, где скрывался её конец, послышались голоса, возня, кто-то спорил и шикал. Хруст и взвизг. Наружу вылетел осколок маски с перьями, проскакал по настилу и скрылся за краем сцены. Лязг и треск раздробили упавшую тишину. Широкое лезвие топора пробило изнутри доски и вылезло наружу. По нему стекали алые капли.

Крик. Дикий крик, полный ужаса и боли заставил всех, кроме ведущего и Августа втянуть головы в плечи. Что-то вылетело из люка и шлёпнулась на сцену. Лезвие, покачавшись, с хлюпаньем втянулось, оставив влажный след. Лента вырвалась из рук Луи и со свистом скрылась в люке. Крышка захлопнулась.