Рихард Феникс. Горы. Книга 1

— Мы были уверены… — со вздохом начала девушка, — Я была уверена, что они откажутся… Ведь если бы оба сказали «нет», я бы перевела всё в шутку. А они согласились. Да и мы ведь сразу не поставили сражение, а сделали фокус про «съедобное-несъедобное». Он всегда нравится зрителям.

— Я знал! Я так и знал! — зашептал Бэн в ухо Рихарду. — Я видел, как мне в ту шляпу подложили листочек, где было написано про битву.

Юный Феникс затряс головой, не совсем понимая, о чём речь, но вспомнил и решил расспросить Бэна попозже. Хотя теперь нашлась иная причина злиться на толстяка: если бы тот не заметил бумажку, битва бы не состоялась. Рихард подумал и мысленно добавил: «По словам Чародейки». Мэр тем временем продолжил процесс:

— Значит ли это, леди Лукреция, что вы берёте на себя ответственность за произошедшую битву?

— Наверное, ну, да, — девушка пожала одним плечом.

Перо перестало шкрябать по бумаге, наступила тишина.

Когда мэр заговорил, в голосе было лишь равнодушие. Солнечный луч пробрался вперёд и теперь лицо главного в зале находилось в тени. Казалось, это конец.

— Подытожим. Вы, леди Лукреция Томасон, пользуясь доверием директора театра «Иллюзиосфера», выстроили ход представления по собственному разумению, по собственному предпочтению, вовлекли в представление несовершеннолетних зрителей и допустили использование ими настоящего оружия. Верно ли это утверждение?

— Верно, и мне есть, что добавить, — негромко откликнулась девушка. — Я специально не остановила поединок, чтобы было зрелищней и интересней.

Урмё, сидящий слева от Нолана, нагнулся вперёд, постукивая пальцами по подбородку и едва слышно сказал:

— Не могу понять, чего ради она себя закапывает⁈

Нолан быстро взглянул на него, нахмурился. Рихард посмотрел на Чародейку внимательней: всё же она была очень странной. Мэр кашлянул и заговорил:

— В таком случае я — мэр города Лагенфорд — выношу свой вердикт! Вы, леди Лукреция Томасон, признаётесь общественно опасным человеком для нашего города. Вследствие этого вам запрещено в городе Лагенфорд принимать участие в представлениях театра «Иллюзиосфера» или любых иных театров, балаганов, музыкальных групп, появляться на улицах без стражи, приставленной к вам, а в течении семи дней вы обязаны покинуть наш город навсегда. За это время вам недопустимо встречаться, заговаривать, переписываться с артистами из вашего театра и кем-либо из горожан, кроме ваших непосредственных стражей.

Блеснул в солнечном луче ободок на молоточке, раздался стук.

— Вы не можете её отстранить! Кто вам дал на это право⁈ — закричал Луи. — Она — моя племянница! Заберите любого, только не её! — Он поднырнул под руку стража, бросился к высокому столу-подкове, отчаянно вопя: — Я сам готов понести наказание! И вы не можете нас судить! Мы — подданные Цветочной столицы! И не вам решать… Ай! Отпусти!

Страж бряцнул поясным кольцом, закинув туда копьё, заломил Луи руки за спину, зажал рот широкой ладонью. Лукреция не поднимала головы, не пыталась помочь, защитить дядю.

— Не следует нарушать собрание выкриками, о чём вы были неоднократно уведомлены, господин Луи Томасон, — равнодушно ответил мэр, подав знак стражу не уводить пока директора театра. — Ваше мнение я услышал, и мне есть, что сказать. Согласно привезенной вами театральной рекомендации, выданной правителем Цветочной столицы Женетье Флорианом, в момент выступления в каком бы то ни было поселении вся ваша труппа становится подотчётной и подсудной местным органам управления, а также вы действуете в рамках и нормах местных законов. Поскольку норма была превышена и пострадали ни в чём не повинные люди, нам требуется исключить виновного из общества. Прошу отметить, господин Луи, что мы выбрали изгнание, а не отбывание срока в тюрьме, на каторге, не смертную казнь, не публичное наказание. Вы не находите наши методы довольно мягкими по отношению к тому, кто поступил так, как ваша племянница? — Мэр чуть повысил голос, когда Луи протестующе замычал через ладонь стража, пинаясь и пытаясь вырваться. Виктор Справедливый продолжил: — Лукреция Томасон взяла на себя ответственность за произошедшее, поэтому именно она будет наказана по нашим законам. Если кто-то ещё признает свою вину, будет наказан точно так же. Леди Лукреция, у вас сейчас есть единственный шанс указать на ваших сообщников. Я даю вам его по одной причине: забирая всю вину на себя, вы вызываете подозрение по отношению к остальным членам театра «Иллюзиосфера».

Чародейка склонила голову на бок, а потом медленно поклонилась.

— Мне некого винить, кроме себя. Остальные действовали по моему распоряжению. Я очень сожалею, что втянула в это неповинных людей. Простите.

— Я принимаю ваш ответ, леди Лукреция Томасон. — И мэр стукнул молоточком вновь.

— Нет! Луша!

Луи вывернулся из рук стража, бросился к Лукреции, но его перехватили, повалили на пол. И оттуда, прижатый широкой лапищей, брыкаясь и лягаясь, мужчина заверещал:

— Луша! Луша! Ты не можешь со мной так поступить! Не бросай меня! Мы уедем вместе! Сегодня же!

Мэр хряпнул молотком по столу и рявкнул: