Рихард Феникс. Остров. Книга 2

От собственной пощёчины потемнело в глазах. Так лучше. Боль — это признак жизни. Ещё от одной померкло сознание. Так хорошо. За дело. За глупость. За неуёмное любопытство.

Над кроватью звякнул колокольчик — можно выходить.

Коридор встретил запахом духов и мускуса. Рука Мару скользила по тканевой обивке стен, гладкой, приятной, прохладной. Между комнат, ближе к лестнице, было узкое окно. Под ним — площадь со статуей волчицы. А возле неё две знакомых фигуры. Пирожочек-добряк, который никого не мог оставить в беде и, кажется, вечно себя чем-то мучил, корил. И второй, по мнению Мару, щенок-переросток, только пальцем помани, сразу пойдёт. Очень странный парень. Что от него ждать — непонятно. Да вдобавок у него в комнате был арбалет. Щенок с оружием — весьма неприятно.

Хозяйка поднялась на этаж в облаке дурмана. Лёгкая поступь стала танцующей.

— Глянь, что мне перепало. Хочешь? Дарю.

В трясущуюся руку Мару перекочевал крошечный бумажный свёрток.

— Что это?

— М-м-м, попробуй и узнаешь, — хозяйка подмигнула и удалилась убирать комнату.

В свёртке обнаружился жёлтый порошок. «Дрянь!» И вскоре коридор опустел. Раскрытая бумажка с зельем осталась возле окна.

* * *

Чиён

Щека горела, но за дело: упустил. А ведь торопился изо всех сил, пытался остановить, бросился следом, но напоролся на охрану. Против пятерых взрослых вооружённых мужчин было не выстоять. А теперь оставалось гадать, где Рихард и что же будет дальше со всеми ними. И Бэн, хороший, добрый, такой надёжный, весь испереживался. «Не надо было у Сола отлёживаться весь день! Надо было сюда бежать, всё рассказать. Сразу! Сразу! Что ж я за тупица?» От жгучего стыда даже сложно было смотреть в глаза толстяку, но отворачиваться Чиён не смел и по дороге к ночлежке готов был на всё от укоров до драки. Однако спутник молчал и хмурился, думая о своём, потирал ушибленные при падении локти, стискивал что-то на груди через одежду, тяжко вздыхал.

По пути Тень пару раз оглянулся: чудились взгляды в спину, преследование. Немноголюдные улицы, освещённые не слишком ярко, хранили свои тайны, и даже если кто-то шёл позади, то либо по личным делам, либо предельно осторожно, не желая раскрыться. Когда за поворотом в дверях кабака раздался звонкий смех и мелькнула фигура в ярких одеждах, Чиён на мгновение замер. Нет, то был не их спутник, присоединившийся в горной деревушке, а посторонний, но всё же нечто, совершенно не подходящее моменту, сжало сердце Тени в мягких тисках — абсурд, быть такого не может. «Кто ты, кто ты, Мару, на самом деле?» Ведь чудилась в проводнике загадка, сложная, интересная, ответ на которую лежал на поверхности, ускользая из рук. Чиён представил горца… И укусил себя за язык, прогоняя глупые мысли. В животе при этом образе появился холод, он раскрывался, раскручивался, и чем медленнее отступало настолько живое видение, тем хуже становилось парню. Чернота затапливала сердце, а оно ныло от сладкой неправильной боли. Но вот последние искры золотых глаз вытравились из памяти, и всё стало нормально, только чувство вины жгло изнутри.

И так, то доводя себя до тошноты обвинениями, то пьянея от любопытства, Чиён добрался до ночлежки вместе с Бэном. Пока тот возился с ключами от комнаты, Тень взял со стойки графин чистой воды и глянул на хозяина Арчибальда Ястреба, дремлющего за конторкой. Сразу на ум пришёл рассказ Серого Сола о Дракатри юга. Но этот тщедушный старик в огромных очках совсем не походил на того, кто мог бы носить такое сильное имя и громкий титул. Неужели этот невзрачный человечек — один из троицы основателей города Макавари наравне с Лисьим Хвостом и Серым Солом? Вот этот, сморщенный маленький старикашка в огромных очках? «Не верю!» Сол был добр и отзывчив, а Добромир могуч и силён. Так каким же качеством обладал Арчибальд, чтобы хоть как-то сравняться с ними? — вот какие мысли захватили Чиёна. И сразу он подумал: «А что есть такого во мне, чтобы быть наравне с Бэном, который наверняка станет знаменитым лекарем? Чем я могу быть полезен Рихарду, владеющему огнём? И даже злотоглазый показал себя ловчее, чем я… Такой…»

— Ты заходишь? — Бэн придержал открытую дверь.

Чиён оставил ни к чему не ведущие мысли за порогом, бросил ещё один взгляд на Ястреба и вошёл в комнату.

Внутри пахло сыростью и потом. Бэн распахнул окна в ночь и устало опустился на кровать. От ставень, нагретых за день весенним солнышком, тянулся терпкий смоляной запах. Тень ощущал его, представлял в виде живого образа, который успокоил его в доме Серого Сола: упругие золотистые локоны, мягкие плечи под кружевной накидкой, нежная улыбка, больше голубые глаза, бесконечное тепло и уют. Это была прекрасная леди. В груди и в животе защекотало. И юноша понял, что влюблён. Внутренний покой захлестнул его приливной волной, согрел. Сразу захотелось сделать как можно больше для этого мира, протянуть руку помощи каждому нуждающемуся. Тень широко улыбнулся, но опухшая от оплеухи щека отозвалась болью, за ухом щёлкнуло, на миг оглушив, и весь благодушный настрой ушёл, как отлив в море.