Рихард Феникс. Остров. Книга 2

В решётчатой части клетки находилось окно, которое можно было открывать, как только на жёрдочку перед ним сядет птица. Самому отправлять нельзя. Если принц, капитан или кто от их имени велит послать письмо, то следовало взять птицу сообразно будущему маршруту, а лучше позвать старшего — его, Свёклу, или другого птичьего смотрителя. Но какая птица откуда надлежало запомнить прямо сейчас. Нижние три ряда чаек был из Радонаса; на четвёртом сбоку переплелась шеями пара чёрноклювок из пустыни Нархейм, из оазиса святой Беллатриче; остальные с той же полки принадлежали островам Травяного моря.

— Коли скажут тудой, так остров спрашивай. Понял? Их там тьма да довесок, — наставлял Свёкла посасывая всё не кончающуюся папиросу. Тавир только кивал.

Пятый ряд, две слева с зеленоватыми клювами — с островов Ангуис, близ королевства Гристен. А его чайки, толстые и важные, занимали этот остаток полки и всю следующую. На седьмом, самом верхнем ряду, ютились тощие птицы с западного побережья. Их, как наставлял Свёкла, тоже надо было брать с уточнением, какую и куда отправлять.

— Эти падлы пернатые одну дорогу знают: сюдой и домой. А коли их в жопу какую выпустишь, так не вернутся, письмо просрут, а капитан потом три шкуры спустит и акулам на корм кинет. Понял, паря? Как там тебя? Уж больно имя ненашенское.

— Тавир же!

— А ты мне не дерзи тут, падла хлыщемордая! А то я тебя этим шавкам пернатым скормлю!

— Простите, — пробормотал мальчик.

— Эть, то-то же! Я с тебя тут человека сделаю. А не вот это вот всё! — Свёкла харкнул на пол и растёр сапогом.

А вот при упоминаний трёх последних птиц с верхнего ряда Тавир насторожился. Макавари. Именно оттуда взяли этих бедолаг, которые, по сетованиям ночного смотрителя, отказывались есть сухари и рыбу, заготовленную на всех.

Свёкла затушил папиросу, всунул остаток между досок в стене. Затем снял с нижнего насеста полусонную чайку, бережно погладил по перьям. Этот жест для Тавира, уже считающего мужика грубым и неотёсанным, стал полной неожиданностью. Смотритель достал из сундука медальон, раскрыл его. Внутри было пространство, куда легко бы поместилась узкая полоска бумаги, закрученная спиралью. Медальон через дырки в обеих половинках повесил на колечко, а его защёлкнул на лапке птицы. Чтобы снять, воткнул в замок тонкий гвоздик. Механизм дзынькнул — кольцо раскрылось.

— Падлюка моя ненаглядная, тварюшка моя ты вшивая, — ворковал Свёкла, ссаживая чайку в гнездо, и обернулся к Тавиру. — Понял?

— Да.

— Когда птица прилетит, колечко отстегни, да кликни кого снизу, пущай бегут сюда за посланием. Сам не читай! Понял? Да и ты вряд ли грамоте обучен. По глазам вижу: лодырь ты и бездарь. Понял — я спрашиваю?

— Конечно.

— Так и ладушки. Я пожрать пойду. И тебе захвачу. Сиди здесь, ничего не трожь. Понял, хлыщ ненашенский?

— Да.

Когда люк за Свёклой закрылся, Тавир не стал глядеть на море. Он бросился к сундуку. Там, как и ожидалось, были не только мешки с сухарями, но и большая коробка с писчими принадлежностями, медальонами и колечками.

Поразмыслив, нацарапал остро заточенным угольным карандашом: «В ночлежку, улица Ястреба, дом 3, комната 6. Рихард на корабле Прэстана. Я на корабле Радонас. Не ждите. Буду там. Передайте дяде Симону: я не справился. Тавир». Несколько раз перечитал, желая что-то добавить, но слова не шли, да и места на полную фразу не хватило бы. А писать «убейте Чиёна» или «остерегайтесь Чиёна» он не стал. Вдруг тот уже помер. А если нет, придёт время, и подлая Тень покажет себя: внушённый приказ есть приказ. Но это уже не Тавира забота. Теперь у него осталось только одно дельце. Его проклятый приказ… Исполнить и забыться, а там будь что будет.

Сняв с гнезда одну чайку из Макавари, Тавир проделал то же, что и Свёкла. После поднёс птицу, поглаживая холодные перья, к окошку, раскрыл его. Хотел выпустить, но заслышал снизу голоса, подождал, пока говорившие уйдут, и только тогда, после нескольких минут тишины, выбросил птицу наружу. Чайку подхватил ветер. Она было нырнула вниз, но, расправив крылья, взмыла вверх, в пронзительно синее небо, и почти сразу пропала в ослепительных солнечных лучах.

Тавир утёр незваные слёзы, захлопнул сундук, пересадил одну из худых птиц с островов Травяного моря в опустевшее гнездо и наконец перевёл дух. Сердце сильно колотилось. Но следовало успокоиться к возвращению Свёклы. А море… А что море? Оно было бескрайним и прекрасным.

Глава 51 Алеку лучше

Интерлюдия

Латная перчатка коснулась круглой каменной плиты. Из середины её торчал металлический штырь. На нём висел ещё один круг, только меньшего размера. И он изменил положение. Теперь знаки, что ещё лет двадцать назад были сбоку, смотрели вниз. Ещё немного, и выбитые изображения соединятся.

— Скоро, совсем скоро. Года через четыре, нет, пять. И всё закончится. Осталось потерпеть ещё немного.