Рихард Феникс. Остров. Книга 2

— Но если при них исчезнет хоть один род, они должны будут вернуться в вулкан. Но если один из них сделает это по доброй воле, то я отменю своё слово, дарую им доброту вместо черноты в сердцах, и смогут они жить как обычные люди. Но я приму это лишь в том случае, если прямые потомки от здесь присутствующих племён тоже окажутся рядом. Шесть сотен лет хватает людям, чтобы всё забыть, измениться, попрать убеждения предков, накопить знания, опыта и уничтожить мир. Тьма в сердцах этого племени никуда не денется, лишь будет расти и ширится. Сколько слёз ты ещё думаешь пролить за них, мать-земля? А через шесть сотен лет они станут ещё безумней, ещё опасней. Тогда всем нам будет не сдобровать. Я даю им это время, чтобы исправить свои ошибки. На большее они рассчитывать не могут, если ничего так и не предпримут. Ты меня услышала, Гэньшти-Кхаса?

— Услышала и поняла, свет мой Солнце. Всё сделаю.

И отнял Солнце багрянец у тел и глаз избранных. И заложила в головы их нужную память Гэньшти-Кхаса, сотворила лавовую дорогу и отправила на юг, где они могли бы спокойно жить под присмотром Ангуис, на что те были согласны. Эньчцках, поразмыслив, сказала:

— До той поры и я дам детям своим шанс. Они столь буйны и воинственны, что спокойней для мира убрать их вовсе, чем пытаться ужиться с тем, что есть.

— Отчего же ты передумала их растить, дочь моя?

— Оттого, отец, что сила не даёт им покоя.

— Едва сотворив, ты хочешь их всех изжить, я прав? — нахмурился Солнце.

— Отец, не получилось сейчас — получится в другой раз. Я учту все свои ошибки и попробую снова.

— Дай им шанс! — вступилась Гэньшти-Кхаса, вспомнив тронувший её разговор с Фениксом. — Я верю, что к означенному сроку они все перемирятся.

— Или перебьют друг друга… — тонко улыбнулась Эньчцках, а в глазах, неспособных видеть любовь и свет уже горели искры принятого решения.

— Ты права, дочь моя, — подумав, сказал Солнце. — Пусть род сам решает, жить ему в миру или не жить вовсе. Создать новое всегда можно, следует лишь достойно покончить с тем, что есть.

— Будут ли ещё указания, отец? — осведомился Кэньчцкху.

— Ты скрашивай жизнь южного племени, что вышло из тебя. Эньчцках приглядит здесь за севером. Гэньшти-Кхаса не будет вмешиваться в жизнь Детей богов и людей. А я присмотрю за всеми вами.

— Да, отец. Позволь, я сделаю ещё кое-что?

— И что же?

— Мои дети, Энба, не помогли и не помешали произошедшей вражде, но вот Тени всё же накинулись на Фениксов. Я желаю наказать своих детей за такую подлость.

— И как же?

— Обращу все их чувства против них же самих.

— Даже по моим меркам это очень жестоко, Кэньчцкху, но справедливо. Тень должна помогать свету, а свет — тени. Изничтожение одного другим приносит пустоту. А в пустоте заводится тьма, что алчнее любой тени, ослепительнее любого света и разрушительнее самых могучих воинов.

Вышел Кэньчцкху к своим детям, часть из них перебралась на эту сторону Великой реки, а часть осталась на той, и никого не обошёл тёмный бог, всем воздал по заслугам.

На том боги и распрощались. Довела Гэньшти-Кхаса избранных семерых до реки Радон, что вытекала из Великой, укрыла их в горах и велела жить честь по чести. Воспарил белый чертог Эньчцках над северным вулканом и больше оттуда не трогался с места. Вернулся к южному, огненогривому племени Кэньчцкху, страдая от сотворённого им наказания Теням. Остался лишь Солнце. Разбудил он нескольких Фениксов и молвил:

— Вам дарую я великую силу восстановления природы, что у матери-земли заняло бы долгие годы, у вас на то уйдёт лишь день.

— Мы сделаем, как ты пожелаешь, Солнце, — склонились Фениксы.

И сияющий бог воспарил.

Средняя часть континента на западе от Великой реки была сожжена до тла. Но Фениксы восстановили её, как только вода сошла, но почти все погибли, не выдержав мощи нового дара. И проросли из тел цветы и деревья, заколосились поля, запестрели цветами луга, и плодовых деревьев стало не счесть. Только в самом центре осталась бесплодная пустошь, и назвали её в честь Чародея Ферлейской. Говорят, там до сих пор можно встретить призраков павших и услышать в завываниях ветра звон оружия, крики людей, шелест чешуи и гул пламени. Выжившие разбрелись по своим окраинам, но лишились почти всех воспоминаний о битве, и боль по неведомой утрате поселилась в их сердцах.

У Эньчцках недостало любви, чтобы сотворить настоящую Сойку-Пересмешницу, каковой та была задумана. И отправила она на южный континент лишь одну, да и та, как оказалось, не имела божественных сил. Однако удачи хватило ей, чтобы произвести на свет дитя от одного из чистых потомков Кэньчцкху и Гэньшти-Кхаса, тем самым продолжив божественный род. И обратила свой взор пресветлая богиня-Звезда на землю, пытаясь найти тех, кто услышит её и поймёт, кто однажды её призовёт вершить правосудие таким, каким видит его Эньчцках.

Глава 54 Яростный хохот бога

Урмё разбудил Нолана за два часа до полудня.

— Ну и мастак ты дрыхнуть, друг мой! Неужто возраст так тебя подкосил, или от вчерашнего никак не отойдёшь?