Рихард Феникс. Остров. Книга 2

Карабкаться по ступеням в свой рост поначалу было мучительно, но уже к середине, когда первый этаж оказался невообразимо далеко, Рихард втянулся. Вспомнил, как каких-то тринадцать дней назад так же лез по скалам инициации в родной деревне. На душе стало легче: он всё делает правильно, теперь только вперёд и вверх!

Юный Феникс интуитивно выискивал трещины и сколы в камне, чтобы зацепиться, поставить ногу, покрепче ухватиться руками. Да, теми самыми, которые несколько лет подряд не поднимали ничего тяжелее сумки со снедью, но чаще блокнота и карандаша. Даже на занятиях упор был больше на ноги, теперь мальчик знал почему: старик Кобальд хотел пробудить в учениках нападающую силу. И спасибо ему за то.

Весь второй этаж с невообразимо высокими потолками был пуст и на удивление цел. Только одна угловая башня, где морские птицы вили свои гнёзда, оказалась разрушена. Рихард решил вернуться за яйцами к ужину — интересно, какие они на вкус.

Первый этаж состоял из огромной комнаты с Фениксовым костром, лестницы на второй и крошечной, по великаньим меркам, каморки с щелями-окнами в толстенных стенах. В ней мальчик нашёл сокровища. Сотни сундуков, мешков, тюков содержали в себе творения нескольких эпох разных народов: от пушек до булавок, от кружевных сорочек до парусов, от шкатулок до тронов, от кубков до расписных ночных горшков.

Рихард, потратив почти полдня на разглядывание этих запасов, выбрал несколько приличных тарелок для себя и Лукреции. Руки тянулись что-нибудь прикарманить, но совесть ласково шептала: «Не смей». Единственное, что она одобрила, был небольшой, почти без страниц блокнот в толстой кожаной обложке на пуговице, заложенный твёрдым карандашом.

Когда мальчик выбрался в большую комнату, нашёл спящего у вечного огня великана и довольно бодрую Лукрецию. Она сидела на камне, устеленном шкурами, и хмуро глядела на свою маску. Рихард помнил эту маску ещё с суда… нет, раньше, ещё с той самой первой встречи в городе. Хотя тогда перья показались ему чёрными, сейчас их уцелевшая с правой стороны горстка отливала красным.

— Повылезали, — надулась девушка, поворачивая маску и так, и эдак.

Рихард, привыкший к шраму на лице Лукреции, уже не замечал его. И сейчас, здесь, рядом с уродливым, но добрым великаном, посреди кладбища кораблей в северном море, она казалась самой красивой леди на земле.

— Там, в комнате, много всего. Может, и перья найдутся, — предложил мальчик заговорщическим тоном.

— Не нужно. Мы — Чародеи — носим белые маски, тем самым заявляя о себе. А украшения на них лишь отметина принадлежности к тому или иному роду занятий. Перья были отличием нашего театра. Я больше не там, поэтому, как выпадут, я освобожусь. Ускорять этот процесс неправильно. Да и то, что они сменили цвет, значит, что с жизнью моей в театре покончено.

— Почему они изменились?

— Это перья птицы линуаши. Её ещё называют правдоптицей. Она обитает только на той стороне реки Разлучинки, на острове Итто в Лемерском море-озере. Заповедная птица, охотиться на них нельзя. Надо брать с неё живой выпавшие перья на несколько человек. Чем сильнее связь между ними, тем чернее перья. Когда люди, взявшие перья одновременно с одной птицы, разобщаются, то и перья выцветают. Я уже видела такое, когда нас покидали другие ребята. Их перья становились даже белыми. Удобно, да⁈

— Наверное. Хотя вот так показывать, что чувствуешь на самом деле… А если не понимаешь, что разобщились, а перья светлеют? Может ведь такое быть? Разве они никогда не ошибаются?

— Увы, нет. Смена цвета только облегчает всё. Не так сложно ребятам становится признаться остальным. Клещами правду тянуть никто не будет в любом случае.

— А вернуться не хочешь к своим?

Лукреция приложила к лицу маску и писклявым голосом, как на представлении, сказала:

— Прекрасные леди, уважаемые дедди, смотрите: смер-р-ртельный номер-р-р «Освобождение из лап предрассудков и привычек»! — Она сняла маску и уже обычным добавила: — А другое название этого номера: «Я выбираю нынешнюю жизнь». Значит, так для чего-то нужно. Ты увидел мой знак в городе, значит, и это было нужно.

— Знак? — Брови Рихарда поползли вверх.

— Да. Я тогда рассыпала нитку бус и видела, как ты последовал за нами. Было интересно, заметишь или нет.

Рихард рассмеялся: ну точно — заговор!

— И зачем ты это сделала?

— Не будешь снова смеяться? — Девушка прикрыла низ лица краем изодранного плаща, отвела взгляд. Мальчик покачал головой. — Когда мы давали представление в Цветочной Столице, там была гадалка. Очень странная. Она сказала, что… Как же это было? — Лукреция отвлеклась, наматывая нитку из плаща на палец, дёрнула, и ткань с треском разошлась. — Вот незадача. И как мне быть?

— В той комнате много разной одежды. Я тебе покажу, — нетерпеливо успокоил Рихард. — Что гадалка сказала?