Рихард Феникс. Остров. Книга 2

Она оказалась женой Нгуэна Шау, который прекратил свою работу придворным писцом из-за ранения в ту страшную ночь. Госпожа Шау потребовала возмещения убытков. И велела двум Фениксам служить ей и по первому требованию исполнять её приказы. И не смог Симон отказать, ведь убийство ребёнка, особенно нерождённого, — страшный грех. А Педро видеть женщина не захотела, ведь слава его — сжигателя священного города Виллему — шла впереди него.

И два года назад взяла та женщина, которая звалась Филиппой, Тавира и своего приёмного сына Чиёна в Ярмехель. То ли празднование было какое, то ли показать хотела что-то, да только вернулся Тавир через месяц без памяти и говорить ни о чём не желал.

А когда ему исполнилось двенадцать, так сильно было в нём желание походить на обычных людей, что не смог он вырезать ритуальные перья по всей левой руке и кисть оставил нетронутой. Так, по его словам, менее приметно в городе.

Месяца два назад Филиппа вновь призвала к себе юного Феникса, мол, поручение надо выполнить. К Тавиру уже вернулась память о поездке, и рассказал он Симону, что требовалось от него дать испить особого настоя самому главному Энба-оленю в Ярмехеле. К нему не Филиппа, а её близкая подруга Шермида, привела обоих мальчиков в качестве кандидатов в пажи. Но оба отчего-то не подошли.

И во второй раз требовалось опоить кого-то. Узнав кого, Симон думал отговорить Тавира. Но не смог. Он знал, как сильно Триединство. Как они, один за всех и все за одного, готовы мстить. Филиппа же ни словом не обмолвилась о потере ребёнка, иначе бы Энба уже стёрли с лица земли Фениксов Красных гор.

Итак, второй жертвой стал мэр Лагенфорда. Тавиру, как и в прошлый раз, нужно было лишь дать снадобье, а уж дальше забота не его. Вскоре появилась ещё одна такая же работёнка, да только рыбка теперь покрупнее была: принц Радонаса, чей корабль стоял в Макавари. Именно туда, проводив вместе с Маджером до выезда из Лагенфорда, принца Августа, отправился Тавир.

Добавил Симон, что по словам Маджера, отвёл Август Тавира и ещё одного человека с глаз долой на пару слов, а вернулись уже вдвоём. О чём говорили — неведомо. Тавир после этого и вовсе в себе замкнулся. А вскоре отправился в Макавари исполнять поручение. Да так и не вернулся.

А больше Симон ничего и не знал. Вот только чувствовал вину перед мальчиком, ведь к нему относился как к сыну и простить себе не мог, что втянул ребёнка в такую беду. Хотя кто ещё кого втянул — вот это вопрос, на который сын главы отвечать не желал.

Предположил Симон, что последнее задание связано как-то с обсуждением восьмилетней давности. Ведь всё одно к одному шло, цеплялось, накручивалось снежным комом. Но ничего о том известно не было. А с Филиппой Симон больше не встречался, тем более с подругой её, Шермидой. Они звали Тавира или присылали ему с летучими мышами послания. И от каждого такого послания мальчик становился всё смурнее.

И не было покою сыновьям главы Фениксов, ибо сжигало их прошлое изнутри, о чём ни сказать, ни написать было, да и некому.

Глава 57 Узы и связи

Нолан

Ночь шепталась туманом с деревьями. Ухали совы, вдалеке шумел дождь. Стыло на ветру сердце, и когти тревоги скребли в душе. Нолан поёжился, обхватил себя за плечи. Картина выстраивалась страшная. Кусочки мозаики были у Тавира, Филиппы, Шермиды, Нгуэна, у мэра Лагенфорда и главы Ярмехеля, и даже у отца, лишённого силы Феникса, однорукого старика Педро. Но что-то не давало покоя. Не сходилось. В воспоминаниях Маджера Шермида только знакомилась с Тавиром, а по словам Симона, это произошло давным давно.

— Послушай… а что делает тот настой?

— Да без понятия, — осипшим от монолога голосом буркнул Симон.

— А есть ли способ лишить человека памяти?

— Да уж наверняка есть! Головой хорошенько приложить об стенку и всю память как ветром сдует. Всё я тебе рассказал. Нечего больше!

— Постой. Ещё пара вопросов. Часто ли Тавир Маджера сопровождал?

— Так тот один раз, что я тебе сказал. Если другие и были, мне не докладывали!

— Но ведь не сам Маджер же вызвался сопровождать. Кто поручил ему?

— Поди и спроси! Авось вмажет тебё ещё разок хорошенько, чтобы мозги на место встали!

— Но почему ты всё выложил?

— Ты, Нолан, совсем дурак? Я для кого тут распинался?

— Попрошу без оскорблений!

— Да мне чхать! У меня ребёнок пропал! По моей вине! Да, не родной! Почти родной. Но пропал. Найди его! Детектив ты или редька с глазами? Сам я не могу: сил нет, да и объединение города с деревней давит.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — хмуро ответил Нолан и почувствовал, что такое обещание уже было. — А что ты знаешь про список?

— Какой? Покупок, богатых невест, поклажи в дорогу?

— Тех, кого поручили атаковать стрелку? Коим, как мы выяснили, является Чиён.

— Первый раз слышу. Повторю для особо одарённых: я всё тебе сказал. Теперь иди и ищи моего Тавира. Докажи, что не зря мэр тебя принял вновь на службу!

Симон размахнулся и швырнул камешки в лес. Мелькнули красноватые раскалённые кругляши и пропали. Убывающая луна недобро поглядывала сквозь прорехи облаков.

— Где сейчас может быть Филиппа?