Рики Макарони и Клуб Единства

В целом ни у одного Рики дела шли неважно. Тиффани вернулась с каникул только с Морганой, потому что Генри подхвати свинку и оставался дома до полного выздоровления. Филипс уже на другой день покинул больничное крыло, оправившись настолько, чтобы доставать гриффиндорцев угрозами на всех уроках. И хоть Рики не нравилось недоверие, появившееся у него к членам Клуба, все же следовало, как и прежде, собираться на тренировки. Казалось ли Рики, но Дик выглядел так, будто хочет что‑то сказать и не решается, впрочем, спрашивать равенкловца сейчас о чем бы то ни было Рики не хотел, будучи сыт по горло общением на каникулах. Он получил много баллов за домашние задания, за что был немного благодарен обоим проверяющим.

Урок защиты от темных искусств возбудил в Рики былые подозрения.

Лонгботтом нервничал. Видно, происшествие в поезде укрепило его нелестное мнение о Рики, так как обращался он к ученику более резко, чем до сих пор. Благодаря этому Лео наконец вынужден был признать – Рики прав, Лонгботтом недолюбливает его.

— Только ничего удивительного тут нет, — согласно своему обыкновению, нашел он логичное объяснение, — он же друг твоего крестного.

«Обложил со всех сторон, дорогой Гарри», — подумал Рики и неохотно согласился.

— Возможно, ты прав. А преподаватель из него терпимый, — признал Рики.

Похоже, Ральф Джордан и Эди Боунс провели каникулы куда интереснее, чем он. Каждый гордо предъявил список маневров, которые предстояло отработать. А кроме того, Джордан привез книгу с фигурами высшего пилотажа, с тем чтобы в свободное время летать вокруг замка. Постановили, учитывая наличие хороших навыков и во избежание перегрузок, тренироваться по три раза в неделю, но летать каждый день. И конечно, никто не ожидал, что Флинт заболеет. Следовало немедленно найти седьмого игрока, поскольку Филипс мог в любой момент подойти с датой, назначенной Мак–Гонагол, и они не стали бы просить отсрочку. А Селена со слезами отказалась, поскольку, во–первых, не успевала в трансфигурации, во–вторых, искренне считала, что начинать тренировки ей уже поздно, и была права. А рассчитывать, что Сирил поддержит их против Филипса, было чистой воды утопией.

— Этот засранец будет зрителем, но не участником, — определил Ральф.

Квиддич заполонил теперь всю жизнь. Он постоянно был и в Клубе, и в колледже, и Рики удивлялся, как мог игнорировать его весь прошлый год. Эльвира, так и не нашедшая достойное произведение, смирилась было с третьим сортом и рискнула отобрать те, которые получше, но на следующем этапе все они были безжалостно отсеяны. Профессор Снейп разгневался и пригрозил вообще прекратить это безобразие. Он заявил, что вручить такому автору почти 50 галлеонов (такого размера достиг призовой фонд благодаря пожертвованию щедрой тетушки старосты) – значит, признать снижение планки требований к слизеринцам, чего никогда не случится, по крайней мере, при его жизни. Поскольку в туалете Миртл часто интересовались, как дела у Эльвиры, то там постоянно подшучивали по поводу ее намерения расквитаться с непревзойденным беспристрастным комментатором, который, подъезжая к ней, параллельно продолжает поливать грязью колледж, в котором она староста. Однако обостренная подозрительность заставила Рики обратить внимание на то, что одному из членов Клуба при этом не так весело, как другим. Однажды он впрямую спросил Дика Дейвиса, в чем дело.

— Ну, — тут же смутился Дик.

Поскольку он и раньше был источником сюрпризов, его одарили самым пристальным и благосклонным вниманием.

— Есть что сказать, Дейвис, — обеспокоенно констатировал Эди Боунс, который предпочитал знать худшее и быть к нему готовым.

— Дело в том, что я сочинил кое‑что для вашей Эльвиры, — с трудом признался Дик. – Но я же не слизеринец, как я ей предложу? И вообще, ерунда все это. Забудьте.

Его просьбе, конечно же, не вняли. Эдгар лично допекал его два урока гербологии и в итоге убедил показать шедевр.

Стихотворение до глубины души оскорбило всех присутствующих в туалете. Дик зря оправдывался, что использовал подсказанную Рики тему змей, выпрыгивающих изо рта.

— Так приложить и «Слизерин», и «Гриффиндор»! Ну всем от тебя досталось. Какой ты добрый, — оценил Лео.

— Тихий омут, — припечатал Ральф, с опасливой неприязнью косясь на поэта.

— Так описать моего брата! Это уж слишком! – возмутился Эди.

Душа Рики жаждала мщения, и он не успокоился бы двумя – тремя колкими фразами. И тут же придумал способ, который, казалось, сработает безотказно и навеки отучит Дика применять сатиру по назначению.

— Надо непременно показать это Эльвире, — заявил он.

— А мое мнение в расчет не принимается? – поинтересовался Дик.

— Да что ты! Не пропадать же таланту, — сказал Артур и подмигнул Рики.

— А если она примет и вам придется это петь? – попробовал запугать их Дик.

— Тогда соглашусь, — Рики был уверен в невозможности подобного.

— А если я сделаю вид, что не с вами, мне ничего не будет, — вслух подумал Лео.