Рикошет

Не скрывая скептицизма, старушка в черном проводит взглядом от свободно распахнутого воротника моего комбинезона до щиколоток, потом произносит:

— Была семья. Сейчас нету. Разводятся они.

— А Виктор Егорович живет здесь? — осторожно спрашиваю я.

— В плаваньях. Али сбежал к какой…

Говоря это, старушка в черном подозрительно щурится, но, стрельнув в сторону глазами, вдруг привстает, елейно улыбается и сообщает кому-то за моей спиной:

— Вашим, Тамара Андреевна, супругом гражданочка интересуется.

Оборачиваюсь. Жена Карпова стоит, уперев руки в то место, где, по моим предположениям, должна находиться талия. Сбоку угрожающе покачивается увесистая сетка с продуктами.

Положение становятся серьезным. Надо выкручиваться. Натянуто улыбаюсь:

— Я… из Баскомфлота.

Как-то мне приходилось слышать, что именно так называется профсоюзный орган речников, и теперь это пригодилось. Вижу недоверие в больших глазах женщины и добавляю:

— По поводу вашего мужа.

Руки Тамары Андреевны устало опускаются, глаза становятся печальными:

— Пойдемте…

Поднимаясь следом за ней по округленным множеством ног ступеням, размышляю, почему соврала. Прихожу к выводу, что виновата интуиция. Лучше, если я поговорю с Карповой о ее муже не как следователь, а как представитель Баскомфлота. Появление следователя может насторожить ее, обострить и без того, видимо, непростые отношения в семье.

Расположившись на диване рядом с Тамарой Андреевной, жду, когда она перестанет нервно сжимать и разжимать руки. Она справляется с собой, спрашивает:

— Вы читали мое заявление?

Смущенно киваю. Карпова торопится поделиться своим несчастьем:

— Только бы квартиру дождаться. Дня с ним жить не буду. Дом наш попадает под снос, вот и мучаюсь с ним в одной берлоге…

Незаметно оглядываю «берлогу». Светлая, довольно уютная квартира. Правда, многовато мебели, ковров, хрусталя. Скорее всего, это призвано свидетельствовать о благополучии семьи. Но, к сожалению, говорит лишь о достатке. Пыль на мебели, плохо протертый пол, мятые шторы — все кричит о разладе, о том, что семейный очаг стал ничьей территорией.

— Он уже и на развод подал, — продолжает Карпова. — Нашел, поди, кого-нибудь помоложе… Зарплату утаивает. Я в бухгалтерию ходила, справлялась. Он несколько месяцев по полсотни рублей и больше домой не доносил. Да и когда он дома бывает?! Ни по хозяйству, ни с детьми… Нет, точно он кого-то нашел… Я тут проверила у него пиджак… Хотела посмотреть, не прохудились ли карманы… Браслет нашла! Золотой с красными камнями! Кому?! Точно — любовнице!

— Нельзя ли на этот браслет взглянуть? — спрашиваю я и тут же вспоминаю, что я не следователь, а представитель Баскомфлота.

Карпову мой вопрос не настораживает. Она принимает его за простое женское любопытство. Всхлипывает, и ее плечи начинают безутешно вздрагивать:

— Да где же я его возьму?!. Да подарил он уже, наверное, любовнице своей…

— Когда вы нашли у него браслет?

— В конце июля, — сквозь слезы отвечает Карпова.

Выясняю, когда должен вернуться из плавания ее муж, и, заверив женщину, что мы с ним разберемся, прошу:

— Мне кажется, лучше, если Виктор Егорович не будет знать о нашем разговоре.

— Не скажу, — выдавливает Карпова.

Сбегая по ступенькам, с ужасом думаю, неужели и я когда-нибудь стану такой?! Но женщину мне жалко…

Каким образом браслетик оказался в кармане Карпова еще до смерти Стуковой?!

Эта мысль не дает мне покоя до самого дома.

17.

В просторном зале ресторана гремит музыка. Отыскиваю взглядом своих друзей. Они поглощены холодными закусками и беседой. За моим продвижением, хмурясь, следит лишь Толик. Поскольку я опоздала, виновато улыбаюсь.

— Ларка пришла! — обрадованно восклицает Люська. — Наконец-то, я уже вся испереживалась.

Ее супруг, Василий, пододвигает мне тарелку, наливает «Золотистого». Маринка ерзает на стуле, так не терпится представить своего капитана — красивого брюнета с чуточку капризным изгибом рта.

— Лариса, моя старая и лучшая подруга, — говорит Маринка. — А это Слава…

Брюнет встает, одергивает и без того хорошо сидящий серый костюм-тройку, по-гусарски склоняет голову:

— Ростислав Владимирович Марков.

Он настолько галантен, что выходит из-за стола, приближается ко мне, и не остается ничего другого, как протянуть ему руку для поцелуя. Перед моим лицом мелькает пышная шевелюра с наметившейся лысинкой на самой макушке. С чувством исполненного долга Марков возвращается на место. Маринка тут же щебечет:

— Слава, ты знаешь, Лариса у нас работает…

— Юристом, — с улыбкой заканчиваю я.

Маринка тушуется. Видимо, вспоминает, что я неоднократно просила не представлять меня при знакомствах следователем. Не люблю. Чувствуя себя неловко под изучающими и любопытными взглядами новых знакомых. Да и их моя профессия как-то невольно сковывает.

Я приступаю к салатам. Но вскоре звучит наигранно бодрый голос диск-жокея: «А сейчас, дорогие друзья, мы с вами посетим берега лазурного моря, побываем на популярном фестивале эстрадной песни! Этого певца вы узнаете сразу!»