Рикошет

Это мог быть Архипов-старший. Мало ли во что могли трансформироваться их многолетние, но так и не узаконенные отношения? О странности связи прямо-таки вопит денежный перевод, о котором не знал даже сын, если верить ему и не принимать во внимание ядовитую ухмылку. Более чем любопытно и то, что Архипов-младший, отнюдь не испытывающий любви и нежных чувств к покойной, проводил ее в последний путь, а его папа после стольких лет тесной дружбы забыл или не захотел этого сделать. Существует такая традиция: сердечные друзья, не проживающие вместе, обмениваются в знак доверия и преданности ключами от квартир, а когда отношения дают трещину, с излишней эксцентричностью выкладывают их друг другу. Интересно, как относились к этой традиции Архипов-старший и Стукова!

Стоп! Почему Анна Иосифовна сменила замок? С чего я взяла, что сменила?.. Потому что замок новенький! А новый ли?

Теперь понятно, зачем я свернула к дому Стуковой — проверить правильность моей догадки и еще раз взглянуть на замок, врезанный в дверь квартиры убитой.

Привычки старых людей столь же неизменны как восход и заход небесного светила. Эдуард Феофанович, старичок из далеких тридцатых, сидит у подъезда на той же лавочке и что-то рассказывает почтительно внимающим его словам ровесницам. Завидев «Ниву», он приподнимается и, придерживая розовую кепочку, делает полупоклон, а когда я выхожу из машины, вежливо осведомляется, не требуется ли его помощь. Отвечаю, что пока не требуется, и скрываюсь в подъезде.

Я не ошиблась. Замок новый.

Стучусь в дверь Малецких. Открывает Евгения Константиновна.

— Проходите, — предлагает она.

Отказываюсь и спрашиваю, давно ли Стукова сменила замок. Малецкая задумчиво жует потухшую папиросу.

— Месяца за полтора до смерти…

— Чем это было вызвано?

— Кажется, старый сломался… Анна Иосифовна долго ходила к начальнику ЖЭУ, просила прислать плотника…

— Вы видели, кто ставил замок?

— Нет… — отвечает она.

Благодарю и поворачиваюсь, чтобы уйти. Малецкая останавливает меня:

— Скажите… Убийца еще не найден?

— Пока нет.

Обнаруживаю Эдуарда Феофановича в гордом одиночестве. Старушки, должно быть, разбрелись готовить обеды. Лишившись благодарных слушательниц, он тихо дремлет на солнышке. Однако, уловив стук каблучков, мгновенно выходит из забытья.

Радую Эдуарда Феофановича тем, что наконец-то нуждаюсь в его помощи.

— Да, да!.. Очень хорошо помню, как покойница мучалась с замком, — оживляется он. — Теперь простой «английский» и не найдешь. Все с секретом продают, дорогие. От такого ключ потеряешь — и все. Стукова очень переживала, старый-то замок надежный был… Но… Мы стареем, и вещи наши тоже стареют. Ключ стал проворачиваться. Пришлось Анне Иосифовне «секретный» ставить.

— Кто ставил замок?

— Парень какой-то. Я как раз сидел на лавочке, слышу, в подъезде стучат. Мало ли, думаю… Пошел проверить. А там покойница и этот парень. Она все на него ворчала, что дорогой замок купил, а ключа всего три. Парень дело делает и свое бубнит, дескать, замки только в такую цену и ключей больше не дают. Поговорили мы с покойницей немного, по папироске выкурили, я и пошел.

— Эдуард Феофанович, случайно не знаете, где Стукова отыскала этого парня?

— Даже не скажу. Может, плотник из ЖЭУ, они за пятерку все сделают. Может, по частному найму. Одно видно было: работать толком не умеет. Да и где сейчас хорошего плотника возьмешь? Вот в нашем ЖЭУ, к примеру, они не держатся.

— Отчего же?

— Работать не любят. А наш начальник, Аркадий Федорович, порядок во всем требует. Серьезный руководитель…

После моего вопроса, как выглядел плотник, старичок надолго задумывается. Потом его лицо расплывается в довольной улыбке:

— Вспомнил!.. В газетах про таких писали. На Западе «хиппи» называются. Волосы длинные, до плеч. Сосульками свисают, будто с рождения не мылся и не стригся. Росточка не большого, худенький… Вертлявый какой-то, как на шарнирах.

— А лицо?

Старик огорченно разводит руками:

— Лица, признаюсь, не запомнил. Да и не видел толком. Он же над замком пыхтел.

Визит к Архипову-старшему снова откладывается.

22.

На лестнице, ведущей в резиденцию начальника ЖЭУ, нос к носу сталкиваюсь с красным, как рак, Малецким. Такое впечатление, что достаточно неосторожного порыва ветра и его рыжая шевелюра вспыхнет.

Уступая дорогу, Роман Григорьевич вжимается в стену. От неожиданности даже забывает поздороваться.

— Добрый день, — улыбаюсь я, вспоминаю, что у меня есть к нему несколько вопросов, и прошу: — Если вы не сильно торопитесь, дождитесь моего возвращения. Я быстро.

— Никуда я не спешу! Куда мне спешить?! — отрывисто бросает Малецкий.

Начальник ЖЭУ встречает меня любезной улыбкой. Спрашиваю о длинноволосом плотнике, и на лице Аркадия Федоровича появляется искреннее недоумение, которое выражается в едва уловимом движении бровей.

— Такого еще не было… У меня в основном старые и лысые…

— Значит, не было… Кстати, по вашему указанию делали опись имущества в квартире Стуковой?

— По моему, — протяжно отзывается Аркадий Федорович.

Укоряю: