Рим. Взгляд со стороны

В своем письме Эфесскому собору папа Целестин подчеркивает, что собрание епископов опирается на свои собственные решения, которые, уточняет папа, представляются полезными для всеобщего блага, «критерий, который обеспечивает мир всей Церкви». Папа рассматривает собор, как осеняемое Святым Духом собрание преемников апостолов. «Собрание епископов свидетельствует о присутствии Святого Духа». «Святая коллегия» епископов есть продолжение апостольского собора в Иерусалиме. И папе, и всем остальным епископам Господь доверил общую ответственность «научить все народы». «Святой Дух установил епископов «пасти Церковь Божию».

После закрытия собора Целестин пишет клирикам и народу Константинополя, что «Несторий был осужден одновременно и Вселенской Церковью, и нашим собственным приговором». На соборе «Святой Дух, всегда пребывающий в своих священниках, постановил то, что было в интересах всех».

Обратимся теперь к Халкидонскому собору. Святой папа Лев ни во что вменял «разбойничий» Эфесский собор 449 г. Однако он отдавал себе отчет в том, что один он не в состоянии его аннулировать. Именно с этой целью он призывает императора вновь созвать собрание епископов (предлагая это сделать в Италии, что оказалось нереально). Очевидно, что несмотря на свои категорические заявления, он не считал, что осуществляет церковное руководство единолично. Все решения он принимал в согласии с синодом Римской церкви. В письме, содержащем подтверждение Халкидонских постановлений, он называет участников собора «братьями и со–епископами». Всегда он ищет consensus епископской коллегии и вселенской Церкви. Конечно, его легаты утверждают, что Римская церковь есть «глава всех церквей», что ее епископ есть «архиепископ всей Церкви» — выражаясь по–латински: «папа Вселенской Церкви». Этот титул может дать повод к недоразумению. Сам Лев нисколько не претендовал на право управлять епископами отдельных церквей. Он рассматривает, скорее, свой авторитет, как важнейшее свидетельство Истины, которая, по его словам, ему не принадлежит: это вера Церкви, как первым ее исповедал апостол Петр. Вот почему он радуется тому, что его «Томос» был признан собором, «подтвержден бесспорным согласием всей коллегии собратьев». Два подхода, различных на словесном уровне, оказываются тождественными в Истине, которая представляет собою согласие на уровне высшем, не поддающемся объективации, неюридическом.

Лев много потрудился, чтобы Халкидонские решения были приняты повсюду, так как, говорил он, авторитет собора основан на присутствии Святого Духа.

Во время Второго Константинопольского собора папа Вигилий, прибыв в столицу, отказался участвовать в его работе и осудить вместе со всеми тексты, которые он считал православными: тогда собор объявил о его исключении из церковного общения и его имя было вычеркнуто из диптихов.

Тем не менее, шесть месяцев спустя, Вигилий признал собор и его преемники не имели на этот счет никаких колебаний. Таким образом, папы и вся Церковь, на Западе, как и на Востоке, признали вселенскую легитимность собора, который порвал общение с папой, воспротивившимся этому собору. Собор не признал за папой право в рамках всей Церкви лично решать вопросы веры. Преемники Вигилия, как кажется, нисколько не были смущены этим обстоятельством. Они энергично защищали решения V Вселенского собора. Григорий Великий, например, угрожал отлучением всякому, кто не согласен с анафемами, на нем прозвучавшими: «соборы, — пишет папа, — выражают единодушное мнение Церкви».

На Латеранском соборе в 649 г. под председательством Мартина I были приняты все богословские формулировки II Константинопольского собора. Также подчеркивалось, что все решения пяти Вселенских соборов должны признаваться без изъятия: следовательно, включая и отлучение Вигилия…

VI Вселенский собор в согласии с Римом осудил папу Гонория как еретика (тот занял более чем сомнительную позицию по отношению к монофелитству). Это осуждение входило в исповедание веры, которое произносил после своего избрания епископ Рима — по крайней мере, вплоть до григорианской реформы XI в.!

Восток в общении с Римом

На Вселенских соборах суждения Рима воспринимались не как директивы, но, в то же время, с большим вниманием и уважением. Текст, заранее составленный папой, играл очень важную роль в соборных дискуссиях и часто бывал включен, хотя и не без изменений, в постановления соборов.

В Эфесе (431 г.) отцы заявили в начале своего определения: «Понуждаемые канонами и нашим святым отцом и со–служителем Целестином…» Понуждаемые, конечно же, не юридически, но, так сказать, из уважения. Далее в соборном документе читаем: «Мы прославляем святейшего и возлюбленнейшего о Господе Целестина, епископа Великого Рима, который осудил, еще раньше нашего рассмотрения, еретические высказывания Нестория, и предварил нас, в определении против него». После оглашения послания Целестина участники собора стали восклицать: «Целестин — новый Петр, а Кирилл — новый Павел», «Целестин — одно целое с собором! Целестин, Кирилл, вселенская вера!».