Рим. Взгляд со стороны

Среди волнений, последовавших за Эфесским собором, а также в процессе таких событий, как примирения Александрии и Антиохии (столь желанного императором) в 433 г. и разбойничьего собора 449 г., количество обращений восточных епископов к Риму умножалось. Иоанн Антиохийский пишет папе Сиксту II 31 июля 432 г., что тот восседает на апостольском престоле и что он светоч для всей Церкви Христовой. Два восточных епископа, которые не принимают довольно сомнительного примирения 433 г., Евферий Тианский и Элладий Тарский, обращаются к папе, именуя его тем, «кого Бог установил, чтобы управлять». Вспомним, что Феодорит Кирский, также как и новый архиепископ Константинополя Флавиан, обращается за поддержкой к Риму.

На Халкидонском соборе очевидным становится конфликт между монархическим и соборным (синодальным) принципами управления церковью, однако, не менее очевидным видится и преодоление этого конфликта. Восток делает акцент на соборности, не отрицая первенства пап, как такового, но и не принимая концепцию первенства Льва Великого. Рим настаивает на своем первенстве, но при этом не в состоянии заставить признать его право единолично устанавливать истину и быть абсолютным мерилом церковного общения. Позиции епископов, защищавших соборный принцип, были слишком сильны. И это нисколько не мешало раздаваться харизматическим возгласам после принятия «Томоса» папы: «Петр говорил устами Льва!».

Особенно характерны споры, разгоревшиеся вокруг 28 правила Халкидонского собора, в котором Константинопольская кафедра упоминалась сразу после Римской, а значит, принципом церковного первенства признавалось политическое значение города. При этом нельзя не учитывать некоторые религиозные коннотации, связанные с понятием «город», как то: представление о нем, как о центре мира и некоем предвосхищении града эсхатологического. Языческого и иудейского происхождения, эти представления, в сущности, ничего общего не имеют с христианством, так как снимают различие между Царством Бога и царством кесаря.

На Халкидонском соборе это правило было принято, невзирая на протесты римских легатов, которые настаивали на том, что первенство епископа Рима зиждется на преемстве Петра, а не на «городском» (и имперском) принципе. Собор близился к концу, и архиепископ Константинопольский Анатолий, другие участники и сам император попытались убедить Льва Великого признать 28 правило. В соборном послании первенство папы признавалось безоговорочно. Мало того, что Лев именуется «устами Петра», собор, пытаясь снять протесты Рима против места Константинополя в диптихах, просит, чтобы луч апостольского достоинства Рима упал на «новый Рим», который таким образом духовно будет с ним одним целым.

Ввиду постоянных отказов Льва, Анатолий в своем письме практически отзывает 28 правило, возлагая ответственность за его формулировку на клир Константинополя.

На VI Вселенском соборе послание папы Агафона было воспринято с не меньшим энтузиазмом, чем на Халкидонском «Томос» святого Льва: «Петр говорит через Агафона!». Собор просит у папы ратификации (был употреблен глагол kanonizein) своих решений, что и осуществляет преемник Агафона Лев II.

Можно обнаружить две тенденции у отцов этого собора, хотя и не стоит их слишком систематизировать в духе западного юридизма более позднего времени. Речь идет скорее об оттенках, в той или иной мере уловимых.

Первая тенденция проявилась у отцов, как кажется, составлявших большинство. Они признавали Рим первым престолом, auctoritas, т. е. престиж и моральный авторитет которого неоспоримы. Слова «Петр говорит устами Агафона» означали для них тот факт, что послание папы выражает веру Петра. Другая тенденция состояла в признании особого служения римского епископа, предполагавшего известное первенство в смысле юрисдикции. Значит, Петр говорит устами Агафона по преимуществу, ибо последний является его преемником и викарием.

Конечно же, те отцы, в суждениях которых проявлялась первая из указанных тенденций, не могли бы сказать о любом епископе, что его устами говорит Петр. Их возгласы были обращены именно к епископу Рима. С другой стороны, и защитники папского первенства не считали, что папы осуществляют свое служение ex sese: оно обретает свой смысл в общении соборном и общецерковном.