Римшот для тунца

Следующий день у меня был распланирован. С утра я собирался написать эпитафию на смерть Гаврюши. Я знал, что смогу. Слова уже роились в моей голове, осталось только выплюнуть на бумагу. Затем мы с Надькой договорились найти камень посимпатичнее, чтобы установить на могиле любимца. Еще я пообещал своей боевой подруге, что поговорю с ее матерью – ее опять надо было вырывать из паутины. На этот раз кто-то ловко соблазнил ее сетевым бизнесом, и на все свои жалкие деньги она стала закупать сомнительную продукцию, ту, что от всех болезней и невзгод: крема, напитанные энергией радуги, дождевую воду, собранную тибетскими девственницами в полнолуние, чудодейственные капсюли, содержащие мощи космических пришельцев с Сириуса. Неважно, кто ее втянул в эту сектантскую организацию, но тетя Валя слепо уверовала в чудо, отчего их и без того неизбалованный едой маленький холодильник был звеняще пуст. Надька питалась у нас.

Вечер я хотел посвятить себе, считая, что заслужил поиграть пару часов в сетевую игру «World of Tanks», тем более, я скопил пару миллионов виртуальных денег на приобретение крутого танка Т-62А. Но все пошло не так, как я запланировал.

Совру, если скажу, что совсем не ждал звонка от Наташи. Я чувствовал, что она добрая девушка и по всем канонам человеколюбия должна позвонить и справиться обо мне. Конечно, мне далеко до Басе, но в некотором роде я тоже поэт. Взять мой телефон у Семена – пара пустяков. Поэтому, когда в телефонной трубке раздался знакомый мелодичный голос, я почувствовал радость.

– Чем занимаешься? – участливо спросила она.

– Дописываю эпитафию на смерть кота.

– Понятно, – нисколько не удивилась она. – У меня к тебе дело.

– Говори.

– Хочу предложить тебе тему. Семен сказал, что ты в творческом простое, не знаешь, о чем писать.

– Это не совсем так, – промямлил я.

– Нет, ты послушай. Пятнадцатилетней девочке родители подарили на День рождения черепашку. Девочка разочарована. Разве о таком подарке мечтают в пятнадцать лет! Но она добрая – ухаживает за ней, кормит одуванчиками. (Ты тут разовьешь сюжет). И вот черепашка начинает ежедневно откладывать яйца. Золотые.

«Ай да Наташа! И это после воспевания японского аскетизма и простоты!» – подумал я, но вслух сказал: «По-моему, этот сюжет уже где-то был. «Курочка Ряба» называется, или я ошибаюсь?»

Но она переключилась на другое:

– А ты знаешь, что нам дали добро на организацию Выставки Современного Искусства «Монолог Тунца»? Там будут картины, скульптуры, инсталляции и прочие арт-объекты современных авторов. У меня будет отдельный стенд, буду представлять «Сёдо» – японскую каллиграфию. Под мероприятие выделили цех бывшего завода. Вот, хотим привлечь тебя.

– В роли художника? – осторожно поинтересовался я.

– Давай при встрече все расскажу, – уклончиво ответила она.

– Ну, хоть в двух словах, – попросил я.

– Понимаешь, мы хотим заявить о себе, привлечь к себе внимание. Чтобы люди узнали о нас, пришли, познакомились с нашими работами. Ведь как это ни банально звучит, все, что мы создаем, мы делаем это для людей.

Я слушал и никак не мог представить свою роль в этом мероприятии.

– Выставка продлится месяц. Каждое воскресенье мы планируем проводить интерактивные перформансы перед показом. Будет несколько участников. В центре мы установим ударную установку, на которой будет играть Борис. Ну, ударник, ты его видел у Семена. Вокруг ударных инструментов в балетной пачке будет танцевать Софья.

– Кроме барабана, других инструментов не будет? –уточнил я.

– Нет, в том-то и дело. Это будет авангардно, ярко, неожиданно. Представь: брутальный Борис с татуированными руками, его соло на ударных, и хрупкая Софья с ее классическими балетными па.

– В огороде бузина, а в Киеве – дядька, – вырвалось у меня.

– Я тоже буду принимать участие в инсценировке, буду ходить среди гостей в костюме гейши и совершать одзиги.

– А это что такое?

– Одзиги – это традиционные японские поклоны.

– Может, вместо поклонов лучше посетителям конфеты раздавать?

– Нет, не лучше. Они должны настроиться на волну с тем прекрасным, что их ожидает впереди.

– А я? Что должен делать я? Подавать барабанные палочки Борису? Или помогать крутить фуэте Софье? А может, нести шлейф твоего кимоно?

– Зачем? – удивилась Наташа. – Ты будешь делать то, что у тебя лучше всего получается – читать свои стихи.

– Приехали! Под барабанный бой, возле снующей балерины и на фоне твоих поклонов? По-моему, моя поэзия там будет лишняя. Я туда точно не впишусь!

– В этом-то и смысл – соединить между собой абсолютно несочетаемые вещи, как ты не понимаешь! Мы живем в жестоком мире, балансирующем на грани развития и распада. Этот перформанс погрузит посетителей в нашу противоречивую сокрушительную реальность, настроит на правильное восприятие представленного искусства.

Мне было нечего сказать.

– Соглашайся. Послужи искусству. Выполни свою миссию, – я почувствовал в ее голосе жалобные нотки. Совсем как в тот вечер на чердаке, когда она рассказывала про бедственное положение Басе.