Римшот для тунца

– У меня есть история. Послушай. Во время соревнований пропадает спортсменка. Вышла на дорожку, а к финишу не пришла – пропала. Все стали волноваться, искать. А она превратилась в русалку и стала мстить всем, кто ее обидел. Она могла возникать везде, где есть вода: в ванне, душе, умывальнике, унитазе, даже в стакане с водой. Ну как?

– Мне нравится, – сказал я. – Обязательно напишу. Ты мне будешь помогать, я же в плавании не очень.

Дома я обнаружил несколько непринятых звонков от Наташи и тут же перезвонил.

– Ваня, все было великолепно! Ты молодец! А Надя! Потрясно выступила!

Она была под впечатлением.

– Да, я хочу тебя обрадовать. Я нашла для тебя костюм. Ты рад?

– А какой он? – осторожно поинтересовался я.

– Мама жертвует свою итальянскую блузку, а соседка дает на прокат очень стильный кардиган. Только аккуратно! Я дала слово, что с ними ничего не случится.

– А нет ли в гардеробе твоей мамы или вашей соседки длинного бархатного платья в пол? Чего уж мелочиться, к чему эти полунамеки. Предстану в платье. А ты мне розу пришпилишь на декольте, – сказал я не без сарказма.

– Что ты! Это уже будет фарс, – не поняла иронии Наташа.

– А женская блуза, да еще вкупе с женским кардиганом – это не фарс?

– Конечно, нет. Если тебя смущает застежка на другую сторону…

Но я перебил:

– Вытачки меня тревожат гораздо больше.

Но Наташа смогла бы уговорить и банановую пальму так, чтобы та разродилась сливами. Я махнул рукой и переключился на другое.

– Хотел своей подруге экспонаты показать, а их, видимо, еще не привезли?

– Почему же? Кроме картин, все уже на своих местах.

– Но там только мусор, трубы какие-то.

– Как тебе не стыдно! – с укором сказала Наташа. – Это не мусор, это инсталляции и композиции наших современных ваятелей.

– Вот так искусство! – парировал я. – Наш дворник, Женя-узбек, каждое утро складывает такие инсталляции возле подъезда, чтобы потом погрузить на мусорную машину.

Наташа не обиделась и сказала по-доброму:

– Жаль, что вы без меня ходили. Я очень хочу тебе показать некоторые работы. Уверена, что тогда ты посмотришь на них иначе.

Я ничего не ответил.

– А подруга твоя молодец!

– Дерьма не держим, – неудачно пошутил я.

Не забыл обо мне и Семен.

– Наташа сказала, что ты посмотрел часть экспонатов. Интересно узнать твое мнение.

– Не то! – высказался я прямо и без затей.

– «Не то!» – записал в своем дневнике Лев Толстой после первой брачной ночи с Соней Берс. Однако ж, прожил с ней всю свою жизнь.

Он был в своем репертуаре.

На сон грядущий я записал в дневник: «Серая Шейка, увидев в кустах Лиса, послала его куда подальше и пошла в лес с высоким подниманием бедра».

Мы провели еще пару репетиций до того, как наступило торжественное открытие Выставки «Монолог Тунца». Во время одной их них Наташа повела нас знакомиться с экспонатами. К нашему с Надькой стыду, за горы мусора мы приняли атр-объекты: инсталляции, композиции и прочие пространственные скульптуры. Наташа была прекрасным гидом.

– Ребята, главное – это настрой. Почувствуйте в себе антенны. Настройте их на нужную волну, и ваш духовный мир обязательно отзовется на сигнал, – взывала она.

Я изо всех сил старался найти в своей голове антенну, чтобы вытянуть ее наружу. Надька напряглась. Она всегда так делала во время соревнований.

– В своих работах наши художники часто обращаются к повседневным объектам, которым придают новые черты с помощью каких-то изменений, – говорила Наташа, когда перед нами предстала полная мусора комната, в центре которой стоял табурет с дыркой посередине. Вокруг табурета валялись окурки, пустые жестяные банки от пива, много грязной скомканной бумаги. Помимо этих предметов, на полу явственно различались плевки.

– Автор этой композиции – наш земляк, Игорь Процкий. Она была ему навеяна инсталляцией британской художницы Трейси Эмин «Моя кровать». Не знаете такую?

Мы синхронно покачали головами.

– Только у Трейси в центре стояла кровать, ну а вокруг примерно то же самое. Толчком создания послужила депрессия художницы, когда она несколько дней подряд не покидала комнату.

Мы с Надькой тупо смотрели на композицию. Наши антенны отказывались принимать такие художественные сигналы.

– В 1999 году «Моя кровать» была номинирована на премию Тернера и выставлена в галерее Тейт.

Надька вопросительно взглянула на меня. Ее чистый неискушенный взгляд говорил: «Пич, а не попробовать ли и нам? И денег срубим, и прославимся».

Тем временем Наташа продолжала:

– Представьте, смотритель галереи, не поняв задумки Трейси, решил навести порядок в помещении: прибрал постель, вымел мусор, помыл пол от плевков.

Она засмеялась, но нам было не до смеха. Мы двинулись дальше по коридору, и Наташа завела нас в странную комнату, где мы уже побывали с Надькой раньше. Там все так же валялись в хаотичном порядке сваленные на пол куски ржавых труб разного калибра.

– Художники часто используют в своих инсталляциях производственные отходы и строительный мусор, – просветила нас Наташа.