Римшот для тунца

В прошлом году я спас Надькину семью от разорения. Вот как это было. Новость была такая важная, что Надька позвонила мне прямо в школу. Она задыхалась, но волнение было радостным. Сразу же после уроков мы встретились, и она мне сообщила, что ее матери в «Одноклассниках» написал итальянец, и теперь она за него выходит замуж. Теперь они будут богаты и уедут жить в Рим. От такой новости я так обрадовался, словно итальянец сосватался не к тете Вале, а ко мне. Я был счастлив, что нашелся благородный человек, который за неказистой внешностью Надькиной матери увидел чистую, страдающую душу. Надька делилась, как ласков с ними итальянец, какое будущее он им готовит. Порой, она плакала, предвидя нашу предстоящую разлуку, но тут же вытирала слезы и обещала выделить мне лучшую комнату в их римском палаццо, куда я буду приезжать в любое время за их счет. Все во дворе заметили перемены в ее матери. Она повеселела и похорошела, скорбная скобка рта распрямилась, изменилась походка. В этот период я особенно сблизился с ней. Причина была проста. Как и герой пьесы Розова, на вопрос, владеет ли она иностранными языками, тетя Валя могла с гордостью ответить – нет. Поскольку я в неплохих отношениях с английским, моя помощь была ей очень кстати. Послания итальянца были настолько слезливы, насколько и безграмотны. Они были обильно сдобрены словами: «ангел мой, дорогая, любимая, медок, сахарок». По нескольку раз в день я стыдливо переводил о том, как он желает ее, сгорает от любви, умирает и сохнет. За время переписки жених выслал три своих фотографии, с которых на нас смотрел успешный чернявый самец на фоне замка, Ламборджини и бассейна, предназначенного скорее для проведения Олимпийских игр, нежели любовных заплывов. Сказать, что я был удивлен – это не сказать ничего. Я другими глазами посмотрел на Надькину мать, на ее одутловатое лицо, подпертое короткой толстой шеей, бесформенное тело с огромным складчатым животом, из-под которого виднелись короткие, тяжелые, усталые ноги, красноречиво говорящие: «Остановите Землю, я сойду». Мои родители радовались: «Валя заслужила». Если раньше все, кто знал Надькину мать, говорили: «Да на нее не то, что мужик – муха не сядет», то сейчас они завистливо тянули: «Глянь! Муха все-таки села, да как удачно!» Состоя при тете Вале секретарем, я был в курсе всех ее дел, узнавал новости, так сказать, из первых рук. Однажды наш итальянский друг написал, что в знак любви и серьезности намерений отправил своей будущей жене и дочери подарки: два новейших айфона, две пары часов Ролекс, два ледтопа и обручальное кольцо с бриллиантом, размером с тети-Валин пуп. Посылка проделала длинный путь: Италия – Турция- Индия – Малайзия. Чтобы она попала в Россию, требуется оплатить акциз. И это было далеко не рупь пиисят, а сумма равная рабскому труду тети Вали до того момента, как она сыграет в ящик. Я отчетливо понял, что суженый-то – ряженый! Найдя подобную схему обмана в Интернете, я забил барабанную тревогу. Поначалу тетя Валя отказывалась верить в коварство возлюбленного, она не хотела лишаться надежды. Точку поставила моя мать.

– Валентина, – сказала она – ты потеряла надежду. Но ты не потеряла Надежду. А что до этого чудака, так в рот ему плевать.

Та вздохнула и продолжила борьбу за выживание.

– Пич, – раздался в трубке знакомый голос моей боевой подруги, – дело есть, выходи.

Надькин голос был отчаянно грустный. За неимением ничего повкуснее, я схватил банку зеленого горошка в качестве гостинца и выбежал во двор. На скамейке, ссутулившись, сидела моя боевая подруга. Под подбородком висела серая от грязи и времени, маска. Она не столько защищала от страшных бацилл, сколько была их инкубатором.

– Вангую, что-то случилось, – пытался пошутить я, но тут же осекся под ее тяжелым взглядом.

– Беда у нас, – выдавила боевая подруга. – Мы с матерью полночи в ментовке провели.

– Ничего себе, – удивился я. – Почему мне оттуда не позвонила?

– Будить тебя не хотела, – сказала Надька.

За ее суровым взглядом я почувствовал заботу и теплоту и в благодарность за все сунул ей в руку горошек.

– Что случилось-то?

– Бабка, – односложно объяснила Надька.

– Опять?

– Пич, ты все говоришь, что ей надоест и она уймется. А она не унимается!