Римские древности

X. И когда он еще призывал римлян к благородству и расточал слезы вперемежку со словами, называя по имени каждого из центурионов, трибунов и прочих воинов, каждого из которых он знал как награжденного за какое-то блистательное деяние в сражениях, и обещал дать отличившимся в бою многочисленные и большие награды соответственно величию деяний — почести, богатства и прочую помощь, все подняли крик, призывая его воспрять духом и требуя, чтобы он вел их на битву. 2. Как только он закончил речь, из толпы вышел некто по имени Марк Флаволей, плебей, живущий собственным трудом, не из числа безвестных, но отмеченный за свои доблести и опытный в военном деле, вследствие обеих этих причин наделенный блистательной властью в одном из легионов: закон велит, чтобы шестьдесят центурий повиновались этой власти и исполняли ее приказания. Таких предводителей римляне на своем родном языке называют примипилами. 3. Этот муж (а был он помимо прочих достоинств велик ростом и хорош собой), встав там, откуда он был виден всем, сказал так: «Если вы, о консулы, опасаетесь, как бы наши дела не разошлись со словами, то я первый высшей клятвой верности от своего имени предоставлю ручательства этого обещания. И вы, мои сограждане и сотоварищи по общей судьбе, все те, кто решит привести дела в соответствие со словами, не ошибетесь, поступив так же, как и я». 4. Сказав это и подняв меч, он дал клятву, как заведено в обычаях у римлян, и была эта клятва крепчайшим, добрым ручательством за себя самого в том, что он вернется в город лишь после победы над врагами, при других же обстоятельствах — нет. Когда Флаволей произнес эту клятву, все стали его восхвалять; и тотчас же оба консула сделали то же самое, затем и нижние военные чины — трибуны и центурионы — и, наконец, вся масса воинов. 5. Когда это произошло, всеми овладела огромная радость и большая признательность друг к другу, отвага и опять же мужество. И, разойдясь со сходки, одни взнуздывали лошадей, другие затачивали мечи и копья, третьи чистили боевые доспехи; и спустя немного времени все войско было готово к сражению. 6. А консулы, обетами, жертвоприношениями и молитвами призвав богов стать предводителями их выступления, вывели войска из лагеря строем и в боевых порядках. Тиррены, узрев их, выходящих из оборонительных сооружений, пришли в изумление и в свою очередь двинулись на врага всеми своими силами.

XI. Когда же и те и другие выстроились на равнине и трубы дали знак к битве, они с боевым кличем бросились навстречу друг другу; и, столкнувшись всадники со всадниками, а пешие с пешими, вступили в схватку, и с обеих сторон произошло страшное кровопролитие. Правый фланг римлян, которым командовал консул Манлий, отбросил противостоящего им противника, и всадники, сойдя с лошадей, начали сражаться пешими. Однако на левом фланге римляне были окружены правым крылом противника. 2. Ведь фаланга тирренов в этом месте выступала за ряды римской и намного превосходила ее в глубину. Римское войско пришло здесь в расстройство и испытало множество ударов. Командовал же этим флангом Квинт Фабий, легат и проконсул[998], который дважды был консулом. И Фабий долгое время держался, получив множество ранений, но затем он, раненный копьем в грудь, причем острие проникло глубоко вовнутрь, падает, истекая кровью. 3. Когда об этом узнал один из консулов, Марк Фабий (он командовал центром фаланги), то, взяв отборные центурии и призвав на помощь другого своего брата, Цезона Фабия, он прошел позади собственной фаланги и продвинулся до тех пор, пока не миновал правый фланг противника и не добрался до тех, кто был окружен. Обрушившись на врага, он учинил в его рядах настоящую резню, обратил в бегство их передовых и, найдя брата еще живым, поднимает его. 4. Тот же, прожив недолго, умирает; у мстителей за него гнев против врага стал от этого еще больше и острее; не заботясь теперь о собственных жизнях, они с немногими воинами бросились в самую гущу плотно стоящего противника, нагромождая вокруг себя груды мертвецов. 5. И именно в этой части строй тирренов в самом деле начал ослабевать, а те, кто прежде теснил противника, теперь сами были отброшены побежденными. Римляне же на левом фланге, где был Манлий, хотя уже были истощены и почти что начали отступление, также обратили своих врагов в бегство. Дело в том, что кто-то, метнув копье, ранил Манлия в колено, пробив его острием вплоть до поджилок, и окружавшие римляне подхватили и понесли его в лагерь. Враги, решив, что предводитель римлян умер, воспряли духом, и так как к ним подоспела подмога, налетели на римлян, не имеющих командира. 6. И вновь Фабии вынуждены были покинуть левый фланг, чтобы помочь правому. Тиррены же, узнав, что он приближается с сильным отрядом воинов, прекращают дальнейшее преследование, смыкают ряды и начинают битву в боевом порядке, потеряв немало своих, но и убив многих из римлян.