Римские древности

XII. Тем временем тиррены, захватившие покинутый Манлием лагерь, как только от палатки полководца был дан сигнал к сражению, на большой скорости и с великим рвением поспешили к другому лагерю римлян, подозревая, что он охранялся незначительной силой. Их предположение оказалось верным. Ведь помимо триариев[999] и немногих иных молодых воинов остальная масса в лагере состояла из торговцев, слуг и ремесленников. Разразилась тяжелая схватка многих воинов, сошедшихся на узком пространстве (ведь сеча шла около ворот), и с обеих сторон множество пало убитых. 2. В этом деле погибает и консул Манлий. Он поспешил с отрядом всадников на помощь, но когда конь под ним пал, он, свалившись вместе с ним, из-за множества ран уже не имел сил подняться на ноги; вместе с ним погибли и многие другие достойные юноши. После этого поражения лагерь тотчас же был захвачен, и предсказания тирренов получили подтверждение. 3. Если бы они тогда сумели удержать свалившуюся на них удачу и охраняли бы лагерь, то удержали бы за собой пожитки римлян и вынудили их позорно отойти. Теперь же, обратившись к грабежу оставленного и охладев ко всему остальному, они упустили из рук уже почти пойманную добрую добычу. Ведь когда до второго консула дошла весть о взятии лагеря, он поспешил туда с отборной конницей и пехотой. 4. Тиррены, заметив его приближение, окружили лагерь, и началась жестокая битва тех, кто хотел вернуть свое имущество, и тех, кто опасался, как бы из-за захвата лагеря не погибнуть всему войску. По прошествии времени тиррены все еще имели большое преимущество, ведь они сражались с возвышенности и против уставших за целый день воинов. 5. Тогда Тит Сикций, легат и проконсул, сообщив консулу свой замысел, посоветовал дать сигнал, и собрав всех в одном месте, напасть с той стороны лагеря, где укрепления были особенно удобны для приступа. Пространство же у ворот он советовал оставить без внимания по некоему справедливому расчету, который его не обманул, что тиррены, надеясь спастись, скорее покинут лагерь, если же они будут лишены надежды на это, будучи со всех сторон окружены врагами и не имея никакого выхода, то поневоле будут мужественны. 6. Когда начался приступ в одном-единственном месте, тиррены не прибегли к сопротивлению, но открыв ворота, бросились спасаться в собственном лагере.

XIII. Консул, предотвратив эту угрозу, снова поспешил на выручку тем, кто находился на равнине. Говорят, эта битва стала величайшей из всех браней, что были у римлян прежде, как по числу участников, так и по длительности времени и по изменчивости судьбы. Ведь самих римлян из города, отборных и цветущего возраста, насчитывалось более двадцати тысяч пеших воинов, всадников в четырех легионах было почти что тысяча двести, а кроме того, из колонистов и союзников имелось еще одно такого же размера войско. 2. По времени битва, начавшись немногим ранее полудня, затянулась вплоть до захода солнца. И удача очень долго колебалась то в ту, то в другую сторону — то к победе, то к поражению. Погибли и консул, и легат, дважды облекавшийся консульской властью, и много других командиров — трибунов и центурионов, в общем, гораздо больше, чем когда-либо. Победа в битве, судя по всему, осталась за римлянами по той единственной причине, что тиррены с наступлением ночи, покинув лагерь, ушли. 3. На следующий день римляне обратились к разграблению оставленного тирренами лагеря и похоронили своих погибших, а затем вернулись в свой лагерь. Там, созвав воинов на сходку, они раздали почетные награды тем, кто отличился в сражении, первому же — Цезону Фабию, брату консула, явившему дела великие и удивительные; второму — Сикцию, содействовавшему возвращению лагеря; а третьему — Марку Флаволею, командиру отряда, как за его клятву, так и за мужество, проявленное в тяжелой обстановке. 4. Совершив это, они оставались несколько дней в лагере, а затем, так как никто со стороны врагов не являлся для битвы, вернулись домой. Хотя все в Риме пожелали воздать оставшемуся в живых консулу честь победного триумфа за величайшую битву, получившую наилучшее завершение, консул отказался от их дара, говоря, что ему не годится, да и не позволительно после гибели брата и при утрате коллеги по должности, шествовать в триумфальной процессии и носить лавровый венок. Сложив боевые знамена и распустив воинов по домам, он клятвенно отрекся от консульской должности, хотя оставалось еще два месяца до конца года, так как у него уже не было сил исполнять эту власть. Ведь он страдал от очень тяжелой раны и лежал в постели.