Римское дело комиссара Сартори

На конверте не было ни адреса, ни марки — признак того, что его при­несли в руках.

Внутри находилось пять цветных фотографий картины, на которой изображена женщина с преувеличено длинной шеей. Даже профану стало бы ясно, что автор картины не кто иной, как Модильяни.

Записка, написанная от руки, без особых эмоций гласила: «Дорогая синьора Джойс, моя последняя цена двадцать два миллиона. Ни сольдо больше. Я и так сильно рискую. Жду вашего ответа. До свидания».

Комиссар поднял глаза и встретил взгляд Короны.

— Это один из тех художников, которые стоят дорого, — буркнул бри­гадир.

— Да, это действительно Модильяни. И тот самый Модильяни, которо­го мы видели в доме Соларисов. Помните?

— Как же!

Комиссар положил конверт в карман.

— Кто знает, может быть, это след. Пройдем наверх?

— Я только подумал об этом, доктор, но у меня нет с собой ключа.

— Наверное, так будет лучше, — решил начальник. — Кроме того, у нас нет разрешения муниципалитета.

Они вышли на улицу и забрались в автомобиль. Пошел дождь, стало холодно.

Корона направил машину к площади Пополо.

После нескольких минут молчания комиссар произнес:

— Марина Соларис захотела продать Модильяни своего отца?

— Возможно. Но письмо этого неизвестного адресовано синьорине Джойс. И теперь мы знаем, что синьорина Джойс действительно суще­ствует.

— Ну, и что же получается? — раздраженно проворчал Сартори. — Что Марина поручила Джойс продать картину для нее?

Вопрос остался без ответа.

Они пересекли площадь Пополо и выехали на улицу Муро Тото.

— Куда едем? — поинтересовался Корона.

— К Соларисам, в Париоли.

Охота за тенями

Ворота были закрыты, и им пришлось вызывать портье, который, узнав комиссара, проявил почтительность и старание.

Наверх они поднялись скоростным лифтом. Очутившись опять среди ковров, растений в вазах, среди стен, обшитых дубом, Сартори снова испы­тал ощущение, что ступил на другую планету. Слуга-японец, маленький,заботливый и динамичный, встретил их жестом удивления, тут же подавил его и провел гостей в большой салон, где они впервые увидели Модильяни. Светильники в виде стеблей создавали обширную зону теней по комнате. Сквозь витражи окна виднелись огни города, которые линиями обводили контуры кварталов.

Бесполезно комиссар и бригадир озирались по сторонам, пока ждали хозяев дома. Модильяни, которым они восхищались однажды, больше не было. На его месте висел пейзаж неизвестного автора школы импрессио­нистов.

— Видели? — прошептал Корона.

Комиссар кивнул, потом подошел к витражу и стал смотреть на крыши с разбросанными тут и там освещенными мансардами и чердаками. Шел дождь.

Голос вошедшей синьоры Соларис заставил его обернуться.

— О, это вы, доктор Сартори! Как дела? Извините, что я вас так при­нимаю, — мы уже расположились по-домашнему и смотрели телевизор.

Она была в халате из легкой полупрозрачной ткани вишневого цвета. Длинные светлые волосы, распущенные по плечам, придавали ей вид под­ростка. Все в этой женщине было мягким и нежным, настраивало на непри­нужденность. Взгляд ее голубых глаз, немного блестящих, как в лихорадке или от возбуждающего напитка, избегал встречи с глазами полицейского.

— Прошу вас, присаживайтесь!.. И вы, синьор.

— Корона. Бригадир Корона, — подсказал комиссар.

— Прошу вас без церемоний. Не желаете ли виски? Ликер? Или водку? У нас есть превосходная текила. Ее прислал мой друг из Мекси­ки. — Женщина повернулась к бригадиру с улыбкой, полной чувствен­ности. — Знаете, текила — это особая водка, продукт перегонки агавы. В Мексике ее пьют глоточками с солью и лимонным соком.

Синьора Соларис улыбнулась. У нее были красивые зубы, белые и маленькие, немного похожие на кошачьи. Она прошла в комнату, подошла к бару, достала оттуда бутылки и рюмки, нарезанный лимон, порции соли и все это распределила перед каждым на тарелочках. Поставила на одну рюмку больше, для мужа, который опаздывал.

— Вот посмотрите, как пьют мексиканцы! — сказала Пирошка смеясь.

Она положила щепотку соли на тыльную сторону ладони, выдавила немного сока из ломтика лимона, потом поднесла к губам соль и выпила глоток текилы.

— Попробуйте, бригадир! И вы, доктор Сартори.

Немного сконфуженные мужчины попробовали и высказали согласие с ней в оценке экзотической водки. У Короны заблестели глаза, и не только из-за повышенных градусов напитка.

В этот момент дверь открылась и показался командор Соларис, в домашней куртке, но выбритый и причесанный. Он пожал руки гостям с показной сердечностью, выпил залпом рюмку текилы, проглотил ломтик лимона, обмакнув его в соль. После чего сел, закинув ногу на ногу, и заку­рил сигарету.

— Мне нравится ваш дом, — признался Сартори. — Нравится потому, что вызывает ощущение, будто находишься не в этом мире.

— Правда! — воскликнула Пирошка. — Я тоже испытываю такое же чувство. Мой муж, напротив, уцепился за свою старую ферму, где родился.

Взгляд полицейского остановился на пейзаже неизвестного автора. Он вдруг решил не говорить пока о Модильяни.

— Есть новости, комиссар? — спросил Томмазо Соларис.