Римское дело комиссара Сартори

— Действительно, не очень легко, — вздохнул Сартори. — Люди не доверяют полиции. Все считают себя в опасности, когда служащий поли­ции задает вопросы. Наверное, у всех есть что скрывать.

— Не думаю, — откликнулась Пирошка, — это не так, не у всех, по крайней мере. — Видя, что полицейский смотрит на нее, она продолжа­ла: — Намеренное умалчивание вызывается ревностным убеждением, что каждый имеет право на свою собственную тайну. В Англии, например, в соблюдении этого принципа доходят до абсурда.

— Жаль! — посетовал Сартори. — Даже от вас я не получил никакой помощи.

— Но не из-за того, что не желали помочь, поверьте мне, — посчитал удобным уточнить Соларис.

— Скажите, командор, где, по-вашему, может скрываться ваша дочь?

— Не знаю, что и думать, комиссар. Поверьте, я испытываю адские муки. Иногда меня охватывает желание не видеть ее больше. В эти мину­ты кажется, что если я ее встречу, то тут же. — Он не закончил фразу, которая содержала все признаки смертельной угрозы, и придя в себя, доба­вил: — Извините меня. Я богохульствую.

— А ваш отец — синьор судья, — он в курсе исчезновения Марины?

— Нет еще. Мы оттягиваем этот момент. Но рано или поздно нам при­дется сказать. По крайней мере, о том, что Марина не решается вновь появляться.

— Командор, вам никогда не приходило в голову, что ваша дочь уже мертва?

Тот уставился на комиссара, выпучив глаза.

— Мертва? — повторил он. — Да, думал!.. Я боялся этого и сейчас боюсь. Но, господи, почему она должна быть мертва?

— Меня тревожит ее молчание, — мягко проговорил комиссар. — Осо­бенно после того, как печать сообщила о смерти Катерины. Не думаете?

— Я же говорил вам, что моя дочь неуравновешенная, — вырвалось у Солариса. — Вы что, хотите найти смысл в действиях неуравнове­шенных?

— И все-таки с вас не снимается ответственность за незаконный аборт вашей дочери, и вы должны ответить перед законом.

Командор опустил голову и не смог ничего возразить.

Но жена запротестовала:

— Комиссар, отец может и ошибиться, пытаясь помочь дочери в беде. Мой муж хотел как лучше.

— Оставим, синьора, — прервал ее Сартори. — Это решит суд, когда придет время. А сейчас ситуация такая: Катерина Машинелли была оглу­шена и после этого убита. Смерть наступила от инъекции воздуха в вену с помощью пустого шприца.

— А может, это несчастный случай? — возразила синьора Соларис, наклоняясь к полицейскому.

— Синьора, пустой шприц может стать ужасным оружием в руках того, кто знает, как им пользоваться.

— Один момент! — вклинился в разговор командор. — Убийца, если мы говорим об убийстве, не оставил бы шприц рядом с Катей. Тогда воз­никает вопрос: а может, это самоубийство? Девушка могла выбрать такую смерть.

— Почему? И именно в квартире Мэри Джойс, не оставившей после себя никаких следов? Нет, командор, скорее всего, Катя была убита. И рано или поздно мы узнаем, кем и почему. А пока усилим поиски вашей дочери. Приготовьте мне подробный список друзей Марины в Италии и за границей.

— Но моя дочь может скрываться где угодно, — взорвался Соларис. — С некоторого времени, как я вам говорил, она связалась с этими прокляты­ми длинноволосыми на площади Испании. Любой из них мог приютить ее, стоит только попросить.

Сартори встал, за ним последовал бригадир.

— Может быть, — тихо произнес комиссар. — Мне не дает покоя мысль, что у синьорины Марины есть ключ от квартиры на улице Маргутта.

— Вы в этом уверены? — спросил командор.

— Да. Если только мой информатор не солгал. Но у него не было при­чины делать это. Синьора, до свидания. Спасибо за гостеприимство.

В прихожей их ждал безукоризненный и точный слуга-японец. Он поклонился до земли, прежде чем дверь за ними закрылась.

Ставится ловушка

Улица блестела от дождя, в ней как в зеркале отражался свет фонарей.

Бригадир Корона открыл дверцу автомобиля.

— Что будем делать, доктор?

— Сделаем вид, что уехали, потом вернемся и подождем. Я чувствую, что-то должно произойти. Более того, чтобы от нас ничего не ускользнуло, поставим автомобиль у выхода. Так будет лучше. Мне кажется, это един­ственное решение.

— Действительно.

Пока бригадир ставил автомобиль в другой конец улицы, которая вела к бульвару Париоли, Сартори вызвал автопатруль и проинструктировал его. Когда он кончил говорить, они очутились в нескольких метрах от ворот дома Соларисов, почти в той же точке, из которой недавно отъехали. Коро­на потушил фары и приблизился к тротуару.

— У вас есть идея, доктор?

— Да, очень смутная.

Бригадир задумался ненадолго, затем снова возобновил разговор, не отрывая взгляда от входа в дом Соларисов:

— Куда может пойти командор?

— Может, он приведет нас к дочери.

— А!

Зажужжал радиотелефон. Полицейский снял трубку.

— Слушаю, Сартори.

В трубке заорал голос с вибрирующим акцентом южанина:

— Доктор, мы на месте. Прием.

— Хорошо. Я предупрежу вас о типе автомобиля, который надо пре­следовать. Если будет дело. Прием и конец. — Комиссар положил трубку и прибавил: — Кто знает, какой автомобиль у Соларисов.