Рисунки на песке

Много раз я брался за перо, чтобы написать о Зиновии Ефимовиче Гердте, о Зяме. Начинал и бросал. Почему? Понятно, о нем так много вспоминали и писали разные люди, что добавить что-нибудь к коллективному портрету под названием «Зяма» — так называется книга воспоминаний о нем, — добавить нечто новое весьма сложно. Его любили, им восхищались. Ему устраивали юбилейные вечера, и не один, а в каждую более или менее круглую дату. Его уважали и побаивались его крутого нрава. Его оценки ждали и волновались, что он скажет по тому или иному поводу. Словом, Зиновий Ефимович Гердт был своего рода культовой фигурой советской и постсоветской действительности. И не зря. Фигура, безусловно, незаурядная, весомая, нечто вроде ладьи на шахматной доске. Бывал и ферзем, когда снялся, к примеру, в прекрасном фильме своего друга Михаила Абрамовича Швейцера «Золотой теленок», где сыграл Паниковского. А кто не восхищался поразительным тембром его голоса, которым говорили и наши, и иностранные актеры?! Им озвучен, придуман, даже написан закадровый текст «Фанфан-Тюльпана» с Жераром Филипом в давней черно-белой версии, и еще в десятках любимых фильмов звучал голос Гердта с его неповторимыми, незабываемыми интонациями. Общеизвестно, что Зиновий Ефимович воевал, был ранен, и несгибающаяся нога его помешала актеру играть на сцене в послевоенные годы. И тогда он, Гердт, сотворил чудо в кукольном театре Образцова. Его конферансье в «Необыкновенном концерте» стал так же любим и популярен, как какой-нибудь знаменитый экранный персонаж, — как тот же Чапаев, сыгранный Борисом Бабочкиным, или один из комедийных образов, созданный великим Игорем Ильинским. Зиновий Ефимович со спектаклем Образцова объездил чуть ли не весь мир, и в каждой стране он вел этот необыкновенный концерт на языке той страны. Адов труд! Беспримерный подвиг! Ведь надо было и куклу вести, и говорить. Мало того, шутить на чужом языке, придумывая смешные шутки, понятные зрителям этих разных стран, где не только разные наречия, но и особое, свое чувство юмора. И Зиновий Ефимович всюду и всегда побеждал аудиторию.

Пишу и думаю: ведь все мной описанное хорошо известно, как известны его многие блестяще сыгранные роли в кино и театре. Мне кажется, что вершина Зиновия Ефимовича — роль костюмера в спектакле Евгения Арье «Костюмер», где Гердт (в дуэте с Всеволодом Якутом) прогремел на всю Москву. Слава богу, что эта работа Гердта зафиксирована на пленке в телевизионной версии. Арье ставил этот спектакль в Театре им. Ермоловой, которым тогда руководил Валерий Фокин. С Валерием Фокиным Зиновия Ефимовича связывали как творческие, так и родственные узы. Им удочеренная любимая дочь Катя стала женой Фокина и родила любимого Зямой и его женой Таней, матерью Кати, внука Орика, Ореста, названного столь причудливо в честь любимейшего друга семьи Гердтов художника Ореста Верейского. Вообще, у Гердтов было много друзей, и друзей замечательных. Хлебосольный их дом всякого, кто там бывал, поражал красотой, элегантностью, я бы сказал, продуманностью убранства. То же можно сказать и об их загородном доме в Пахре под Москвой. Гердты любили и умели принять гостей. И дни рождения хозяев, и памятные даты войны или мира, и премьеры, и именины, и бог его знает, что еще. Гостей бывало много. Мне кажется даже, что чересчур много. И я был бы, наверное, прав, если бы не одно обстоятельство: в их доме не бывало случайных людей. С каждым Гердта или его жену Таню что-нибудь связывало или связало когда-то. А потом еще возникали друзья дочки Кати или зятя Валерия Фокина. Чтобы жить так, как жили Гердты, на широкую ногу, нужно было много, очень много работать. И Гердт умел работать. Работать и зарабатывать и на жизнь семьи, и на красивую, элегантную одежду для жены и дочери, да и сам Зиновий Ефимович любил и умел красиво одеваться. Он вообще любил красиво жить. Был у него вкус к жизни. Что ж, красиво жить не запретишь. Удивительно другое, что, будучи человеком светским, публичным, как сказали бы сегодня, человеком тусовки, Зиновий Ефимович успевал при этом еще очень много читать, смотреть чужие фильмы, спектакли, быть, что называется, в курсе дела.